Кощеевич и война
Шрифт:
– Своевременное условие, – усмехнулся Май. – Я как раз хотел бросить его прямо здесь. И пусть бы топал до своих, как захочет.
– Спасибо, что хоть в снег, а не в дёготь и перья, – буркнул Весьмир из-под капюшона.
Май в ответ сверкнул глазами:
– Идея хороша. Возьму на заметку, раз уж твоя судьба теперь в моих руках, чародей.
– Ах, если бы только моя… – вздохнул пленник. – Это судьба всей Диви и Нави, приятель. Так что постарайся принять мудрое решение.
– Пока я считаю достаточно мудрым завязать тебе глаза, чтобы ты не запомнил
– Тряпицу одолжить? – Весьмир скалился, что твоя огнепёска.
Так, слово за слово, они добрались до лагеря как раз к наступлению темноты. Там Лис велел слугам подавать ужин, да погорячее, целителям приказал немного подлатать пленника, а сам повёл Шторма в стойло (конюхи боялись подходить к норовистому жеребцу). Расседлав коня, княжич накормил его половинкой молодильного яблока. И тут его осенило: так вот что надо будет попросить у царя Ратибора в обмен на пленника! Зима зимой, а у этого жадины наверняка в закромах запас с прошлых урожаев. Тогда Шторм будет доволен и не придётся на другого скакуна пересаживаться.
С этой мыслью Лис вошёл в шатёр, где его ждали Май с Весьмиром, и, подув на озябшие пальцы, спросил:
– Как думаешь, сколько ты стоишь в молодильных яблоках по мнению Ратибора?
Чародей показал два пальца.
– Две сотни? – жадно потёр ладони княжич.
– Два яблока. Или, скорее, огрызка. Царь меня не слишком жалует, увы.
– Наверное, чует, что ты против него замышляешь. – Лис откинулся на подушки и запустил руку в вазочку с сушёными ягодами (и пусть утрутся все, кто считает, что начинать нужно с супа!).
Весьмир устроился прямо на наваленных возле очага шкурах. Сидел уже без рубахи, зато в бинтах и невозмутимо черпал баранью похлёбку с таким видом, словно находился на пирушке, а не на допросе.
Май передвинул на столе подсвечник так, чтобы пламя осветило худое лицо пленника.
– Ну, говори. И постарайся быть убедительным. Или ты сюда пожрать пришёл?
– Не настолько в Дивьем царстве голодно, чтобы я в Навь поужинать напрашивался, – улыбнулся чародей. – Что именно ты хочешь узнать?
– Ответь, в чём для нас ценность заложника, за которого и целого яблока не дадут?
– Ты, советник, не ёрничай. Дело-то серьёзное. Царь наш, как бы это сказать помягче… умом тронулся.
– Давненько уж, – не удержался княжич и, получив в ответ два укоризненных взгляда, потянулся за ложкой. – Всё, молчу-молчу, не перебиваю, ем супчик.
– Я не шучу. Ратибор безумен. – Весьмир повернулся, чтобы поставить пустую тарелку позади себя, и Лис присвистнул: ого! Кому-то здорово досталось. Вся спина чародея была исполосована. Но, присмотревшись, княжич понял, что рубцы не сегодняшние, а где-то с седмицу назад полученные. Одни поджившие, другие всё ещё воспалённые. От плетей такие бывают.
– Царь подозревает всех и вся, – продолжил Весьмир. – Его пищу пробуют. Все обереги проверяются. Стража ходит за ним повсюду – даже в покои царицы. Всех несогласных жестоко наказывают. Кого на правёж, кого в темницу. Иных вообще вешают. Вот и меня в заговорщики записали. Только хотите верьте, хотите нет – я ни о чём таком тогда не помышлял. Мы с Ратибором часто ссорились, потому что я указывал ему на ошибки. Несколько раз царь выгонял меня, а потом возвращал обратно – потому что кто ещё ему правду скажет? Но теперь Ратибору не нужна правда, а нужны те, кто будут в рот смотреть да в ножки кланяться.
– Обидели чародеюшку. – Улыбка Мая стала похожа на змеиную. – Ты поэтому решил переметнуться?
– Я сторону не меняю! – вспыхнул Весьмир. – Дивь – моя родина, ею и останется. Но Ратибор – не Дивь, а её погибель.
– В общем, ничего нового. – Май зевнул так заразительно, что Лису тоже захотелось. – Думаешь, у нас нет осведомителей при дворе Ратибора?
– Думаю, есть. Но мне найдётся чем удивить вас обоих. Помните, как помер прошлый царь?
– Лично не присутствовали. – Княжич ущипнул себя за щёку. После сытного ужина его начало клонить в сон.
Разумеется, помнить они не могли. Отец Ратибора – как же его?.. Радогост, что ли? – умер, когда не то что самого Лиса, а даже его матушки на свете не было.
– Много лет назад юный царевич Ратибор убил своего отца, царя Радогоста. Чего не сделаешь, когда хочется править, а папа не даёт. Правда, княжич? – Весьмир прищурился. На что это он намекает, гад?
Лис едва сдержался, чтобы не запустить в чародея опустевшей вазочкой.
– Меня с ним не равняй. Кощей – совсем другое дело. Да, я помогал, но убили его вы с Отрадой Гордеевной. И только поэтому я с тобой сейчас разговариваю, а не мастерю чашу из твоего черепа, ясно?
– Не хотел тебя оскорбить, – миролюбиво поклонился пленник. – Просто думал: кому, как не тебе, понять чувства Ратибора? У прежних дивьих царей характер был, честно скажем, не мёд.
– Думаешь, царевич Радосвет собирается продолжить семейную традицию? – Май покачал головой.
– Я очень удивлён, но нет. Радосвет – добрый юноша. Немного наивный, но этот недостаток с возрастом проходит. – Чародей смотрел не на собеседников, а на прогорающие в очаге угли, будто вспоминая что-то. А может, кого-то. – К сожалению, Ратибор уверен в обратном. А поскольку его безумие с каждым днём усугубляется, боюсь, царевич в большой опасности. Он может стать хорошим правителем. Но не доживёт до этого светлого дня, если ему не помочь.
– Теперь всё ясно. Ты перечил царю, тот озлился, велел отлупить тебя плетьми, и тогда ты решил сделать ставку на царевича. Разумно. А мы-то тут при чём? – Май со скучающим видом изучал резьбу на своей трости.
– Да ему с Ратибором без нас не справиться! – хохотнул Лис.
Он ожидал, что Весьмир возмутится, но тот, не поднимая взгляда, кивнул:
– Чистая правда: не справлюсь. Зато с вашей помощью… Надеюсь, мне не нужно объяснять, что новый царь может подписать мировую и отдать перстень? Я уже говорил и повторю снова: Радосвет – шанс для всех нас. Мне наплевать на Ратибора, но не наплевать на Дивье царство. И на Василису.