Кошечка в сапожках (сборник)
Шрифт:
— Это для парня с «хлопушкой».
— И вот тогда режиссер говорит: «Мотор!» — вставил Тик.
— Хоть здесь я оказалась права, — сказала Гвен и посмотрела на них, как показалось Моузу, с уважением.
— Так, значит, вы и взаправду киношники? — спросила она. — Звукооператор и… как там тебя?
— Мастер по свету.
— Чего-чего? — переспросила Рейчел.
— Я же говорил тебе: я отвечаю за освещение.
— Ясно, почти режиссер, верно?
— Я занимаюсь светом, — ответил Тик. Он уже сделал выбор.
— Послушайте, — вставил Моуз, — мы хотим быть с вами честными.
— Туши свет, Рейч! — сказала Гвен.
— Нет, я серьезно, — возразил Моуз.
— Слышь, Рейч? Они серьезно.
— Да, серьезно.
— А до этого — несерьезно?
— Да, но…
— Или честно?
— Он хотел сказать… — начал Тик.
— Ты понял, что означает «Ревлон»? — спросила Гвен у Моуза. Она заигрывает с ним, решил Тик. Вот и хорошо, не будет проблем с выбором.
— Да, конечно, — ответил Моуз.
— Так что же?
— Что?
— Бутылка, — ответила Гвен.
Моуз уставился на нее.
— Он все еще не врубился, — сказала Гвен.
— Я понял, понял, — ответил Моуз.
— Помнишь, ты говорил про рыжих?
— Да, конечно, я понял.
— Так что же это значит?
— Ревлон, — ответил он, пожимая плечами, — Ревлон. Я понял.
— А я-то думала, снова тупой попался, — сказала она, — ну, давай теперь выслушаем твое «честное предложение».
— Как только вы вошли, я сразу же сказал Тику…
— Погоди, дай я угадаю. Ты сказал, что хорошо бы нас снять в кино.
— Нет, я сказал, что вы очаровательны. Обе.
— Да, — сказала Гвен. — И что?
— Именно это я и сказал Тику.
— Ну и что?
— Мне продолжать? — спросил Тик.
— Сейчас снова начнется «свист» про съемочную площадку, — сказала Рейчел.
— Я хотел по-хорошему, — продолжал Тик, — однако если вы настаиваете, чтобы мы ушли, мы уйдем. Но мы все-таки хотели бы с вами познакомиться. Здесь недалеко есть отличное местечко с хорошей стереосистемой и выпивкой. Если бы вы согласились составить нам компанию, мы могли бы неплохо провести время. Если же вы отказываетесь, мы просто поблагодарим вас за внимание и продолжим свой путь в гордом одиночестве. Вот так, — закончил он, улыбаясь как можно невиннее.
— Кто вы такие? — спросила Гвен. — Дураки или как?
— Просто двое симпатичных парней, которые захотели провести время в обществе двух симпатичных девушек.
— Он принимает нас за шлюх, — произнесла Рейчел.
— Да нет же! — возразил Тик оскорбленно, хотя на самом деле не был нисколько оскорблен.
— Вы нас не за тех принимаете, — сказала Гвен.
— Я же сказал, что вы ошибаетесь.
— Я повторяю: мы не такие.
— И что дальше?
— Да, — вздохнула Гвен, — хоть вы и симпатичные, но все равно тупые. — Она повернулась к Рейчел. — Ну, что ты на это скажешь? Ты хочешь послушать стереомузыку с этими симпатичными ребятами, которые хотят провести время с симпатичными девушками?
— Не знаю, — ответила Рейчел, — я немного устала после занятий.
Тик затаил дыхание. Девушки переглянулись. Тик ждал. Казалось, прошла целая вечность.
— Ну ладно, — сказала наконец Гвен, — если ты согласна, то я — тоже.
— Если только ненадолго, — решила Рейчел.
— Хорошо, — мгновенно отозвался Тик, — я только заплачу по счету, и мы…
И в это время он услышал голос телевизионного диктора, который сообщал, что женщина, в которой опознали Пруденс Энн Маркхэм, скончалась от ножевых ранений рядом с киностудией в Калузе, штат Флорида.
Тик посмотрел на Моуза.
Моуз, раскрыв рот, уставился на телеэкран за стойкой бара.
— Так мы едем или нет? — спросила Гвен.
Утром в пятницу 28 ноября, то есть на следующий день после Дня Благодарения, Мэтью Хоуп отправился в тюрьму графства на свидание с Карлтоном Барнэби Маркхэмом. На Маркхэме были темно-синие брюки, голубая хлопчатобумажная рубашка, черные носки и черные ботинки. Этого симпатягу — голубоглазого, высокого и мускулистого блондина — трудно было узнать из-за казенной одежды и тюремной бледности, которую он успел приобрести всего за четыре дня, прошедших после его ареста.
Маркхэму было предъявлено обвинение по статье 782, пункт 4, уголовного кодекса штата Флорида, гласившей: «Незаконное лишение жизни человека, совершенное с заранее обдуманным намерением вызвать смерть пострадавшего… является преступлением первой степени и считается особо тяжким уголовным преступлением, подлежащим наказанию, предусмотренному статьей 775, пункт 4». По законам штата Флорида даже лица, обвиняемые в особо тяжких преступлениях, могут освобождаться под залог до суда. Прокурор штата может воспрепятствовать этому только в случае, если докажет, что собранных улик достаточно для предъявления обвинения. Суду дано право решать, предоставить право освобождения под залог или отказать.
Маркхэму в освобождении под залог было отказано.
По обвинительному заключению большого жюри [3] он «хладнокровно, расчетливо и обдуманно убил свою жену Пруденс Энн Маркхэм особо жестоким, отвратительным и циничным способом». Это позволяло прокурору штата потребовать для обвиняемого смертного приговора согласно статье 775, пункт 02.
— Вы убили ее? — спросил Мэтью.
— Нет, я ее не убивал, — ответил Маркхэм.
Для Мэтью, решившего специализироваться на уголовном праве, было принципиально важно никогда не браться за защиту тех, в чьей виновности он не сомневался. Начиная с июля — начала его новой карьеры (одной из многих) — у него было только два клиента (почти два). Первым была школьная учительница, арестованная за нарушение статьи 316.193 уголовного кодекса штата Флорида, квалифицирующей «управление транспортным средством в состоянии опьянения алкогольными напитками, химическими или иными веществами или с установленным наличием алкоголя в крови, в дальнейшем именуемого „управлением транспортным средством в состоянии опьянения“». Это являлось наказуемым в судебном порядке деянием и могло повлечь за собой штраф в размере 500 долларов и до шести месяцев тюрьмы на первый раз.
3
Большое жюри присяжные, решающие вопрос о подсудности данного дела.
В Калузе было четверо судей, двое из которых выступили с предложением усовершенствовать систему наказания за такие правонарушения. Если на нарушителя заводилось дело, на его автомобиль должна наклеиваться нашлепка, гласившая:
«Управление в состоянии опьянения.
Ограничение водительских прав».
Такое ограничение означало, что водитель мог пользоваться машиной только для деловых поездок или бытовых нужд. Например, покупка продуктов питания или посещение врача. Мэтью безуспешно пытался возражать суду, но все же учительница была оштрафована на 250 долларов, а ее машину целых шесть месяцев украшала нашлепка.