Кошка из Валесса. Игра теней

Маева Ева

Мужчина кивнул, прекрасно понимая, о чём она ему говорила, ведь то же самое ощущение он испытывал каждый день своей почти бесконечной жизни. А затем его взгляд упал на беспокойные пальцы его партнёрши, до сих пор перебиравшие украшение на её шее, и поэтому его рука мягко накрыла их, успокаивая суету их движений.

– Может быть, тогда хотя бы вернёшь Ле’Куинду

это кольцо? Оно тебе, конечно, очень идёт, да и стоит дороже твоей собственной статуи… – усмехнулся мужчина, заметив грозную искру в глазах своей собеседницы, – Но, насколько я знаю, люди обычно так делают, когда отпускают друг друга.

Та в ответ покачала головой из стороны в сторону, а затем всё-таки расслабила руку под лаской своего партнёра и позволила прохладе кольца лечь на свою смуглую грудь.

– Ты же знаешь, что я ношу его не потому, что однажды собираюсь надеть, – пояснила она, поднимая мужскую ладонь к своей щеке и наслаждаясь её странной, нечеловеческой теплотой, которая давно уже стала родной для неё, – И не потому, что жалею о выборе, который когда-то сделала.

Женщина взглянула в самую глубину янтарного взгляда своего партнёра, невольно улыбаясь собственному далёкому отражению, которое бережно хранила чёрная бездна мужских зрачков, и то будто бы улыбнулось ей в ответ, полное неизменного лукавства и гордости.

– Я ношу его, чтобы помнить о прошлой себе. О Кошке из Валесса, Посвящённой Таящегося в тенях. Которой я так и не перестала быть даже спустя все эти долгие годы. И которую никогда не хочу отпускать, – пояснила она своему собеседнику, внимательно ловившему её искренность, из всех существ этого мира доступную лишь ему одному.

Так что услышав привычно честный ответ, мужчина понимающе и тепло улыбнулся, а затем недвусмысленно наклонился к своей партнёрше, которая охотно потянулась навстречу его поцелую, такому же искреннему и откровенному, как и сказанные ею слова. Одному из тех поцелуев, от которых она, даже превратившись в богиню, не перестала пьянеть.

Ручка двери в спальню плавно опустилась вниз, однако тут же поднялась

обратно. Затем снова дёрнулась, уже намного более резко, а спустя какое-то время бешено заходила туда-сюда, будто кто-то пытался вырвать её из двери. В которую вдруг неистово заколотили снаружи, может быть, даже руками и ногами одновременно, вместе с этим издавая чудовищно гневные крики:

– Эй! Кто это там такой умный закрылся! А ну-ка, быстро открыли мне дверь! Я сейчас охрану сюда позову!

Услышав появление истинного хозяина спальни, его незваные гости ненадолго разорвали свой поцелуй, лукаво взглянув друг другу в глаза, а затем, словно его угроза совершенно не заставила их испугаться, вернулись к своему излюбленному занятию, которое с каждой секундой становилось всё более страстным. Их взгляды хмелели, их дыхания учащались, их руки блуждали по телам друг друга всё хаотичней…

И тут, наконец, дверь комнаты с грохотом распахнулась, гневно выбитая ногой влетевшего внутрь спальни виконта, разодетого в бархат и драгоценности в честь Дня Охоты. А следом за ним в помещение ворвались сразу двое охранников, немедленно обнаживших клинки для нападения на вторгшихся в особняк нарушителей.

Вот только в спальне, несмотря на недвусмысленно смятую постель и разбросанную одежду, уже не было ни единого человека. Только странная полупрозрачная дымка, похожая на тень тумана, клубилась у широко распахнутого окна. Да самая обычная чёрная кошка с янтарно-жёлтыми пронзительными глазами сидела на его подоконнике, одним своим взглядом заставив ворвавшихся в комнату застыть и недоумённо переглянуться.

Удовлетворившись замешательством заставших её людей, кошка медленно выпрямилась и потянулась, оставив на подоконнике мелкие следы коготков. А затем, горделиво махнув своим тонким хвостом, она развернулась и выпрыгнула наружу, на небольшой козырёк под окном, по которому немедленно взбежала на самый верх крыши.

Отправляясь навстречу зову своей бесконечной охоты.