Кошки ходят поперек
Шрифт:
EXIT.
– А мы эти зачеты точно не сдадим, – закончил Шнобель. – Не сдадим.
Я был с этим согласен. Отчасти. А от другой части мне плевать было, а Автол вот только бесил, это да.
– Не знаю, как ты, Кокос, а я здесь, лично, все лето париться не собираюсь, – угрюмо сказал Шнобель. – Мои в Испанию собираются, меня здесь не прикалывает загорать...
– Меня тоже...
– Значит, надо действовать. По намеченному плану.
– Может, все-таки не будем? – шепотом спросил я. – Пойдем, типа, другим
– Выхода нет, – вздохнул Шнобель. – И пути другого нет. Если бы можно было...
– А если через старых надавить? – предложил я. – Твой батрак не последний чел в городе, к нему прислушиваются...
– Да этот Автол ни к кому не прислушивается, он сам себе фишка. Помнишь Гольцова из восьмого?
– Ну, помню, кажется...
– А знаешь, где сейчас Гольцов?
Я пожал плечами.
– В техане сейчас Гольцов, – сказал Шнобель. – Учится на самоварщика широкого профиля. Автол сказал – мальчики должны подтягиваться восемь раз. А Гольцов всего пять подтягивается. А у Гольцова брат боксер, вот и говорит брат Гольцова самому Гольцову: давай я с Автолом поговорю в режиме спарринга. Этот дурик и согласился. Пошли они к Автолу, подождали, пока он из здания выйдет. Ну, брат-боксер плечи расправил, вышел весь такой перекатывающийся...
Шнобель изобразил брата Гольцова и его походку. Потом еще изобразил. Девушка с косичками прошла мимо нашего столика в очередной раз.
– Запала на меня, – шепнул мне Шнобель. – Эй, кочерга! Ты чего тут рычагами бликуешь? У меня уже в башке завихрения!
– Сам село, – ответила девушка, и Шнобель немедленно в ней разочаровался.
– В помойном бизнесе женскому шовинизму не место! – выдал он.
Девушка ответила неприличным жестом.
– Что за дура, – вздохнул он. – Какое всеобщее оскудение...
– Ты отвлекся от Гольцова, – сказал я. – Они поговорили?
– Можно так сказать. Брата Гольцова сразу на «Скорой помощи» увезли, а Гольцов сам сумел до дому добраться. Пешим строем. Теперь Гольцов самоварщик, а брат его больше боксом не занимается.
– А если баблоидов Автолу подкинуть? – предложил я. – Поговори со своим...
– Мой старпер жадный как китаец, – вздохнул Шнобель. – На взятку он денег не даст. Да и не берет Автол, он принципиальный.
– И не бедный, – добавил я.
– Это точно, – кивнул Шнобель и крикнул пробегающей официантке: – Эй, девушка, у нас весь шоколад остыл и вообще кончился, принесите!
Шнобель потряс своей фляжкой.
– Наполнить свежим какао! – повторил Шнобель. – Налить швейцарским молоком. Матка, бистро, бистро!
– И рому накапайте, – добавил я.
– Малы еще, – ответила официантка. – Кто вас вообще пустил? Вам же лет по двенадцать от силы! А детское кафе в шесть закрывается! Сейчас охрану позову...
– Спокойно, девушка. – Шнобель как бы невзначай высунул из кармана стольник. – Мы с делегацией.
– С
– Сопровождаем группу аборигенов с Тасмании. Они сейчас пляшут.
И Шнобель кивнул в сторону танцпола.
Официантка поглядела в указанном направлении. Большинство танцующих и в самом деле так или иначе были похожи на аборигенов. Во всяком случае, так казалось.
– И что тут эти... из Танзании делают? – спросила она.
– Изучают сумчатого бурундука, – сказал Шнобель. – Это редкость. Кстати, многие делегаты не женаты. А вы знаете, какой уровень жизни на Тасмании?
Тасманийский уровень жизни, неженатые аборигены и сумчатый бурундук-редкость стали последней каплей. Официантка приблизилась к столику и стала собирать чашки, коих я и Шнобель осушили уже немало.
– Возьмите. – Шнобель протянул девушке купюру. – За чай...
Официантка спрятала ее в кармашек.
– А это вам за беспокойство. – Шнобель добавил еще один стольник.
Официантка засомневалась.
– Тасмания вас не забудет, – сказал Шнобель. – Внесите свой посильный вклад в науку, сумчатый бурундук на грани вымирания.
Официантка удалилась.
– Ну, что, иван, – сказал Шнобель, – пора и начинать.
– Ты уверен?
– Вполне. Только как договаривались – по морде не бить. И с ноги тоже.
Я кивнул.
– Драку заказывали? – Шнобель подтянул к себе стакан с апельсиновым соком и плеснул его мне в лицо.
Я прыгнул через стол, вцепился в Шнобеля, и мы покатились по полу.
Вокруг нас тут же собралась небольшая толпа, ребята смеялись, а девочки повизгивали, особенно когда я и Шнобель натыкались на них или опрокидывали стулья. Музыка играла.
Впрочем, схватка продолжалась недолго. Появился Захар. Захар был секьюрити, проще говоря, вышибала. Бывшая гроза Заречного района, вставший на путь добра и миролюбия. Он легко подхватил нас со Шнобелем с пола и зашвырнул в туалет. Сказав, что если собираемся драться дальше, то можем драться там. Но если разобьем хоть одну плитку кафеля, то он персонально замурует нас между писсуарами.
Еще живьем.
– Кажется, сработало, – сказал я.
– Конечно, сработало, – ухмыльнулся Шнобель. – Мой план гениален. Переходим ко второй части.
Шнобель снял куртку, вывернул ее наизнанку. Куртка из красной превратилась в черную.
– И это вся маскировка? – насмешливо спросил я.
– Главное в маскировке – замыливание глаза.
– Чего замыливание?
– Глаза.
Шнобель показал пальцем на глаз.
– Сейчас я тебе покажу, что такое замыливание.
Он достал кепку, обстучал ее о колено и напялил на голову.
– Как?
Я усмехнулся. Кепка абсолютно не шла хлыщеватому Шнобелю. В кепке он был похож то ли на мелкого жулика, то ли на продавца вечных мочалок для посуды.