Шрифт:
Изображение для обложки взято с krovavye-tsvety-3-1465122411 по лицензии CCO.
«Тот странный дом, что на краю, сокроет тайну и твою»
Глава 1. Потеря
Надвигалась гроза. Небо, затянутое чёрными тучами, было невероятно страшным и пугающим. Мы были далеко от дома, поэтому всё, что мы могли сделать – спрятаться в нашем самодельном шалаше, который мы построили всего час назад. Ветер свирепо завывал, гоня по полю пыль. Закрывая глаза руками, Ёзеф, подхватив меня на руки, еле как дотащил до нашего скромного укрытия. Забравшись в него, он стал кричать Карла и Хосе, которые недавно ушли в лес за еловыми ветками для мощной крыши для нашего шалаша. Он кричал около минуты, но никто так не отозвался. Раскатистый удар промчался по мрачному небу, казалось,
– Подожди меня здесь. Я найду их и вернусь. Только не уходи никуда. Хорошо, Ханни?
Я боязливо посмотрела в глаза своего брата, опасаясь, что с ним может что-то случиться.
– Не бойся, – он добро улыбнулся мне, крепко обняв, – Жди меня здесь. И Ханни, помни, что гроза не может длиться вечно. Рано или поздно она закончится. Всё заканчивается когда-нибудь.
Сказав это, Ёзеф выбежал из шалаша, исчезнув где-то в темноте леса. Я стала ждать его, сжимая ладони в кулаки. Мне было страшно. Этот страх был сильнее меня. Вновь и вновь перематывая в голове слова брата о том, что он обещал вернуться, я успокаивала себя, поверив самой себе. Гроза с каждой секундой усиливалась. Ветер поднялся невероятно сильный, что мощные лапы деревьев ломались, мёртво падая на землю. Уткнувшись лицом в ладони, я тихо шептала про себя имя Ёзефа, желая услышать, как он возвращается ко мне. Дождь перерос в сильный ливень. Смешиваясь с ветром и раскатами молний, он был страшнее самого страшного чудовища, которого я могла себе придумать. Шалаш постепенно начал раскачиваться в разные стороны. Подскочив на месте, я молила бога, чтобы ничего плохого не случилось. Перед глазами была темнота. Да такая темнота, что увидеть перед собой ничего было нельзя. Казалось, сама вечная ночь опустилась на наш мир, в наш тихий уголок. Сердце моё сжималось, по щекам текли слёзы. Я ничего не могла сделать, кроме как ожидать брата.
Прошло уже, наверное, около двадцати минут, как чьи-то шаги послышались у шалаша. Ёзеф. Это должен быть он. Он возвращается! С этими мыслями я успокоилась. Слёзы перестали бежать по щекам. Я уже хотела обнять его, как в шалаше показались двое. Это были Карл и Хосе, два лучших друга Ёзефа. Они были все мокрые и грязные. Их одежда, казалось, намертво прилипла к их тощим телам. Светлые пряди Хосе совсем закрыли его тёмные глаза. Разодранная рубашка Карла мешком висела на нём. Непонимающе посмотрев на меня, они переглянулись, словно чего-то по-настоящему испугавшись.
– Ханна, а где Ёзеф? – вопрос Карла сбил меня с толку.
Сердце бешено застучало.
– Он пошёл искать вас, – тихо ответила я.
Голос мой дрожал. Самый худший мой кошмар подтвердился. Ёзеф не вернулся.
Лица Карла и Хосе стали бледными, точно фарфор. Им было страшно, как и мне в этот момент. Не зная, где сейчас Ёзеф, я боялась за него больше, чем за саму себя. Трепетно сжимая в руках крестик, что висел у меня на кисте руки, я просила бога, чтобы он помог Ёзефу вернуться. Не знаю, сможет ли бог помочь ему, но я бы очень хотела этого.
Гроза не унималась. Она только усиливалась. Наш шалаш уже едва сохранял свою устойчивость. Карл и Хосе пытались удержать его, чтобы он не развалился. Они молчали, точно сказать было нечего. Действительно, сейчас было сложно хоть слово выдавить из себя. Где-то близко ударила молния. Раздался хруст дерева. Я подскочила от страха, когда услышала её. Казалось, она ударила где-то совсем недалеко, да так, что легко могла попасть по нам. Увидев, что я боюсь, Карл обнял меня, закрыв мои уши своими холодными ладонями. Теперь я слышала всё как в вакууме. Так мир казался мне таким ненастоящим и пустым…
Молния ударила ещё пару раз. А после пошло затишье. Ветер унимался. Дождь и вовсе затих. Выглянув из шалаша, Хосе кивнул нам, сообщив о том, что теперь можно выйти. Покинув шалаш, я пыталась разглядеть Ёзефа, который мог возвращаться к нам. Но везде была пустота. Карл и Хосе звали его, но ответа от него не было.
Где-то вдали послышались тревожные голоса. Это были наши с Ёзефом родители, которые бежали к нам, освещая путь старым фонарём. Что с ними будет, когда они узнают о том, что Ёзеф пропал? Они будит грустить и печалиться. В какой-то момент мне стало не по себе. Я не хотела возвращаться к родителям без брата. Вырвавшись из рук Карла, я побежала в лес, в надежде, что смогу отыскать брата. Карл и Хосе бросились за мной, но не успели ухватить за руку. Оступившись, я упала, повалившись с крутого яра в сторону реки.
Глава 2. Боль
Ёзеф был мне дорог. Я любила его, чтила. С самого моего рождения я помню его. Ёзеф был не только братом, но и другом, который не давал мне скучать и грустить. Он пообещал, что будет защищать меня, тогда я сказала, что буду оберегать его. Помню, когда я сказала ему об этом, он засмеялся.
Проснувшись в больничной палате, я зажмурила глаза от яркого света лампы, который назойливо ослеплял меня. Повсюду был неприятный запах спирта и старости. Не люблю этот запах. Никогда не любила, наверное, потому, что он сильно меня напрягал. Осмотрев белоснежный потолок, в некоторых местах которого виднелись чёрные трещины, я привстала с кровати. Голова мгновенно закружилась.
– Ханна, – тревожный голос мамы застал меня врасплох, – Тебе нельзя пока вставать.
Подойдя ко мне, она присела на край кровати, поправив подушку у моей головы. Её карие глаза были беспокойны.
– Мама, где Ёзеф? – этот вопрос встревожил её.
Некоторое время она молчала и лишь спустя пару минут она ответила, крепко обняв меня.
– Его так и не нашли. Видно, он ушёл слишком глубоко в лес.
Её слова ударили меня по сердцу острым ножом. Я не знала, как мне реагировать на её слова. Сердце моё дрожало от испуга и тревоги. Я хотела снова увидеть брата, ведь он обещал, что вернётся. Когда он обещал что-то, он всегда держал своё слово. Я не могла поверить, что Ёзеф пропал, не сдержав своего слова. Мне было одновременно больно и грустно.
– Но он жив, мама? – волнительно спросила её я, надеясь, что с ним всё хорошо.
– Не знаю, милая, – мама ещё сильнее обняла меня, не желая выпускать из своих нежных рук, – Ёзефа будут искать, и я уверенна, его найдут живым и невредимым.
Голос мамы был таким неестественным.
Доктор сказал, что беспокоиться мне не зачем. Упав с яра, я лишь получила ссадины, синяки и небольшое сотрясение, которое не принесёт мне вреда. Родители были рады услышать это от него. А мне, если честно, было всё равно, что он скажет. Все мои мысли были заполнены Ёзефом.
Подав мне какие-то пилюли, доктор сообщил о том, что я могу быть свободна. Посмотрев на прозрачную баночку, я усомнилась в содержимом. Я никогда не любила лекарства. Они всегда настораживали меня.
– Это просто витамины, – заметив мою настороженность, доктор легко улыбнулся, – Ничего страшного. Пей по одной в день перед приёмом пищи.
Я ничего не ответила ему, только легко кивнула головой, сунув витамины в глубокий карман джинсового платья.
Я мечтала поскорей покинуть стены больницы. Они угнетали меня, казалось, убивали. Люди здесь были другими. Каждый из них был чем-то болен. У каждого был диагноз. У каждого была своя боль, которую доктор обещал излечить. Люди в больнице казались мне какими-то странными. Их взгляд, их движения…всё в них меня пугало. Не знаю почему, но, наверное, я видела их иначе. Что это была за особенность? Чахлость, которую они преодолевают всеми силами, лишь бы снова стать здоровым человеком. Они цепляются за жизнь, борются. А кто-то проигрывает, принимая свою болезнь как должное. Врачи пытаются помочь, подать руку, но не всегда удаётся угадать желание больного. Либо они цепляются за право быть живым, либо сдаются, обрывая свою ниточку, которая держит их в этой жизни. Не у каждого есть надежда. Не каждый может поверить. Я не была такой, как они. Я была здесь чужой, лишней. В больничном мире я приняла роль гостьи, которая должна была задержаться здесь не на долго. Взгляды врачей настораживают. Они словно что-то ищут в тебе, проходя мимо, как незнакомец. Что у них за роль? Роль спасителей. Так говорит мама, когда разговор касается больницы. Я же не знаю, права она или же нет. У меня точной версии, мнения, которое бы точно могло рассказать о роли врачей в больничных стенах, нет. Все здесь странные. Вот, что думаю я, когда вижу больничных людей. У каждого своя цель, а надежда присуща лишь единицам.