Кошмар поселка Синицино
Шрифт:
Вокруг никого не было, поэтому, он не мог предположить, сколько времени был без сознания. Шел небольшой снежок в этот тихий безветренный день, было практически не холодно, не считая правой руки, на которой не оказалось варежки. Наверно, пес утащил,- подумал мальчик, и поднялся на ноги в поисках предмета своего гардероба. Арнольд резвился рядом, виляя хвостом, радуясь тому, что с его человеком все в порядке. Две яблони, расположенные напротив колодца, сейчас казались такими голыми и беззащитными, но летом здесь все было по-другому. Их ветви чуть не касались земли, осыпая горстями плодов, свисающих, как гроздья винограда, только крупнее размерами. С одной стороны забор вел к участку, хозяин которого пребывал в местах, не столь отдаленных,
Лишь спереди жил пожилой мужчина, которого родители Стаса называли дядя Петя. Через несколько лет, конечно, объявится сосед из тюрьмы, но Стас хотел бы, чтобы он не возвращался никогда. Он не видел его ни разу в жизни, но ему много рассказывали, и у него сложилась личная картина о том человеке.
С горем пополам, найдя вторую варежку, припорошенную снегом, он натянул ее себе на руку, затем подозвал пса, и погладил его по загривку. Арнольд был крупным, в рост он пошел в своего немецкого родителя, зато окрас взял от добермана, получился такой мощный и сильный эксперимент природы. С ним Стас не боялся гулять даже вечерами, иногда сам вызывался сходить в магазин, привязывая пса на велосипедной парковке. Хоть и были лихие времена в стране, которые нашли свое место даже в таком маленьком и тихом поселке, но с Арнольдом за Стаса можно было не беспокоиться. Собака была верная и умная, и никогда не дала бы Стаса в обиду.
Глядя на небо, парень решил, что снег только усилится, поэтому, он решил пойти в дом. Свинцовые тучи предупреждали, что скоро начнется буря, а следом за ней - снегопад. В этом году зима выдалась теплая, но снежная. Для урожая это было полезно, поскольку, под такой шапкой снега, земля не промерзнет слишком глубоко, а значит, отдохнет, и даст свои плоды. Так говорили взрослые, по крайней мере, тогда он еще верил им. Все изменится через несколько лет, когда родители разведутся, отец уедет в другой город. Здесь все поменяется, летом огород будет зарастать сорняками и прочей травой, до него уже не будет никакого дела. Стас иногда копал несколько грядок, сажал в них редис, или зеленый лук, но это была лишь попытка вернуть все, как было раньше, его одолевало нежелание верить в случившееся. Хотя, он очень любил наблюдать за рассадой в доме, просматривать сорта семян, посаженных в деревянные ящики с землей, стоящие на всех солнечных подоконниках. Каждое утро, просыпаясь, он первым делом шел проверить, как же за ночь выросла рассада, ждал, когда ее можно будет высаживать.
Еще одним летним занятием было путешествие по чердаку, на который вела металлическая самодельная лестница, заржавевшая и обветренная от времени пребывания на улице. Там, наверху, Стас любил перебирать старые вещи, некогда заброшенные сюда за ненадобностью. Он не боялся темноты чердака, но, иногда все же, по телу пробегали мурашки, и это чувство было скорее приятным, чем пугающим. Там он мог находиться часами, рассматривая различные альбомы с марками, или журналы с автомобилями, с роботехникой, и прочими научными и техническими изобретениями.
Окно чердака выходило в огород, на его солнечную сторону, поэтому, Стасу не были нужны никакие осветительные приборы, перед самым окном было достаточно дневного света. Никто его не отвлекал, никто не наблюдал, можно было спокойно читать журналы или книгу, слушая шелест яблони на ветру, и умываться в лучах солнца.
В те времена жизнь казалась прекрасной и беззаботной, можно было часами слушать пение птиц, жужжание насекомых, и не смотреть на часы, все время куда-то опаздывая.
Иногда, с друзьями Стас ходил на болото, расположенное в пяти минутах ходьбы от его дома. Спустя годы, оно пересохло, и там построили магазин одежды. Но, в детстве, они часто ходили ловить туда рыбу, кататься на лодках, просто отдыхать на природе. В первый раз в жизни он катался на лодке со своим другом детства Мишкой, который, через пару лет уехал, вместе с родителями в Челябинск. Так они с тех пор и не виделись.
Как всегда, Мишка зашел за Стасом с утра пораньше, и они отправились кататься на лодке. Родителям, конечно, ничего об этом не сказали, иначе, они бы не отпустили молодежь одних, поскольку, были в курсе, что лодка у причала дырявая.
Парни это заметили, когда уже отплыли от берега на значительное расстояние, а лодка, под их весом, стала заполняться болотной водой. Одним веслом на двоих, стали они грести быстрее к берегу, крича при этом на всю округу, так как оба не умели плавать. Лодка ушла на дно вместе с ними возле самого берега, а они продолжали стоять и вопить, что было сил. В лодке, которая уже лежала на дне, с водой по пояс.
Затем два часа сидели на лавочке в тени деревьев, ждали, пока высохнут шорты на солнце, развешанные на камышах.
День за днем они придумывали разные увеселительные приключения, никогда не сидя на одном месте. Сейчас, вспоминая о детстве, Стас погружался в эти невероятные минуты, которые проживал когда-то, даже не задумываясь о том, что все светлое и яркое осталось позади. Были и после счастливые мгновения, но смотрел он на них уже по-другому, не видя внутреннего порыва счастья. С годами само понятие - счастье, приобрело совсем другое значение. Оно ужесточилось в требованиях, перестало проявляться в каких-либо мелочах. Он стал стремиться к счастью, пытаться получить его своими силами, но такой искренней радости уже не испытывал, как от счастья в детстве, непредсказуемого, спонтанного, и от того такого искреннего...
– Стас, подъем,- послышался голос Сани, и он открыл глаза, осмотрев помещение отделения.
– Что случилось?- Спросил спросоньи парень.
– Обед случился, пошли, а то, голодный останешься.
– Сам обеды ношу, и сам могу остаться без обеда,- филосовски произнес Стас, поднимаясь с кровати,- прямо, парадокс.
4
– Станислав, проходи,- Елена Александровна, по обычаю пригласила парня внутрь кабинета, предложила ему стул напротив своего рабочего места,- как дела у тебя? Не стали будить на утреннем обходе, спал ты, вроде бы, хорошо.
– Да, спасибо, выспался. Чувствую себя хорошо, жалоб нет.
– Это радует. Могу я высказать свое профессиональное мнение о твоей личности?
– Да, разумеется.
– Хорошо. Насколько я тебя уже успела узнать, ты не замкнутый человек, комфортно чувствуешь себя в коллективе, как я заметила из личных наблюдений, так и по рассказам медсестер и санитаров. Твои проблемы со здоровьем благополучно завершились, у меня больше нет поводов тебя здесь держать. Но, мы так и не добрались до конца твоей истории, поэтому, мне непонятна причина твоего срыва до конца. По твоим рассказам, ты вел себя вполне мужественно во всей той ситуации, принимал решения, выручал товарищей. И это не соответствует твоему психическому состоянию на момент твоего появления в этих стенах. Дальше случилось что-то такое, от чего ты не смог защитить свой разум?
– В некотором роде, да. Мне было постоянно страшно, особенно, когда они загнали меня в гараж, откуда не было выхода, и где я находился в полном одиночестве. Это было жутко, но я выдержал.
– Что же тогда может быть ужасней, чем это?
– Тут дело не в одной какой-то причине, или вида смерти, тут был синдром снежного кома, когда одно наваливалось на другое, переплеталось с третьим, и так далее. Если рассказать в двух словах, то для вас это так и останется загадкой, так как эти 2 слова не будут передавать всего смысла случившегося. Я знаю, что вы не выпишите меня, пока не услышите, чем все закончилось, с моих слов, и началось со слов репортеров и полиции.