Кошмарной вам ночи
Шрифт:
— Сожри меня трупак! Я узнал тебя! В семьдесят первом…
Вампир улыбнулся и закивал.
— Что ты ему наплёл? — спросил Редукс, думая, что брат убедил сторожа, что они знакомы.
— Ничего. Мы с сержантом служили в одной дивизии во Вьетнаме. Несмотря на то, что ему известно, что я вампир, я решил не стирать ему память. Он мой боевой товарищ как-никак.
— Если б не этот парень, — сказал Винтер, — я бы раз двадцать откинул копыта. Видишь, где я теперь? Отстреливаю чёртовых зомби, которые лезут из могил по ночам. Так что вам здесь всё-таки надо?
— Пришли кое-кого
— А то как же, она частенько заглядывает ко мне. Прежний-то сторож был из этих, атеистов, упокой господь его душу, а я с нечистью на «ты».
Винтер почесал подбородок и оглядел вампиров.
— А вы что же, всей гурьбой сюда?
— Да, дело серьёзное, если что-то пойдёт не так, не высовывай нос из сторожки. Запрись и жди рассвета, — предупредил Мидас.
— Ты так говоришь, словно вы самого дьявола на этот свет идёте вытаскивать.
— Боюсь, что так и есть. Где я могу найти Иву?
— Ну и ну, — буркнул Винтер и развернулся, чтобы показать дорогу. — Иди прямо, на перекрёстке повернёшь направо. Она частенько гуляет у плачущего ангела.
— Спасибо, сержант.
— Да мне-то за что спасибо? Осторожнее там, поглядывайте по сторонам, вдруг зомби полезут.
Ива оказалась именно там, где указал Винтер. Она сидела на скамейке у чьей-то могилы и напевала приятную мелодию. Завидев гостей, она поднялась и посмотрела на них с опаской, но, узнав Мидаса и Редукса, расплылась в улыбке.
— Это вы! Я так рада вас видеть. О, ты ещё живой, — сказала она, обращаясь к Редуксу. Тот поджал губы и отвернулся. — Вас так много в этот раз, кого закапывать будете?
— Нет, Ива, сегодня мы будем раскапывать. Мне сказали, что ты знаешь, где найти Оро.
— Оро? — переспросила девушка. — Кто это?
— Мой сир.
— Боюсь, я не смогу вам помочь. Кто сказал, что я о нём ведаю?
— Ива, попытайся вспомнить. Высокий мужчина, блондин с карими, почти чёрными глазами. При нём, возможно, была трость с золотым набалдашником.
Ива нахмурилась, прокручивая в мыслях образ описанного вампира. Её лицо было так напряжено, что казалось, она вот-вот лопнет, как воздушный шарик, но тут девушка просияла и хлопнула в ладоши.
— О! Точно! Я ведь уже рассказывала, это тот самый вампир, которого я встречала до вас.
— Так ты говорила об Оро? Как же я не догадался, — вздохнул Мидас.
— Ничего, ты был занят, думал о своём брате. Немудрено, что ты не обратил внимания на мои слова.
— Прости, Ива.
— Брось, я ни на кого не держу обид.
— Проводишь нас к нему?
— Конечно!
Призрак приподнялся над землёй и, перебирая остроносыми туфельками по воздуху, поплыл к центру кладбища прямо через ограды, памятники и кустарники. Сородичи поспешили за Ивой, лавируя между могилами по узким тропинкам. Она привела их к старому склепу, стены которого от старости начали осыпаться и покрываться трещинами.
— Я не видела наверняка, куда пошёл твой сир, — сказала Ива, — но, кажется, это то самое место.
Взломав навесной замок, сородичи прошли в склеп. Места для всех едва хватало, и потому внутри остались только Мидас, Редукс, Грёза и Ренегат. Кумитэ стояла в
На каменных подиумах в двух противоположных сторонах стояли саркофаги, принадлежавшие, по всей видимости, супругам. Ива заглянула в один из них, просунув голову сквозь крышку, и тут же отшатнулась с перекошенным лицом.
— Что такое? — спросил Мидас.
— Ваш друг попросту свалил тело из одного гроба в другой. Это кощунство!
— Поверь, с его стороны это невиданная любезность, — сказал Редукс. — Он мог вообще оставить его лежать на полу, раз уж никто сюда не приходит.
Ренегат подошёл ко второму саркофагу и сдвинул его крышку в сторону, открыв верхнюю часть туловища Оро. за время, проведённое в торпоре, он иссох и стал напоминать египетскую мумию. Мидас надеялся, что пятнадцати пакетов донорской крови хватит. Он надрезал запястье и протянул руку над лицом мумии так, чтобы вытекавшая из вен кровь попала на губы. Дабы пробудить долго спавшего вампира достаточно нескольких капель, но когда он проснётся, ему понадобится очень много крови, и Мидас опасался, что Оро, охваченный голодом, нападёт на своих сородичей.
Челюсть хрустнула, открываясь и пуская в рот столь желанную жидкость. Сухие веки приподнялись, показывая жёлтые склеры, подёрнутые плёнкой. Оро начал приходить в себя, но двигаться не мог — все суставы окоченели, мышцы задеревенели, кожа превратилась в плотный пергамент. Однако чем больше давал ему Мидас, тем быстрее организм восстанавливался. Хватило полминуты, чтобы Оро наконец зашевелился и попытался встать. Он положил иссушенные руки на бортики и с неимоверным усилием подтянулся вверх, сопровождая каждое своё движение мягким шорохом и треском.
Мидас обхватил порез на запястье ладонью и попросил передать ему сумку с кровью. Оро вдруг вцепился костлявыми пальцами в его воротник и с неведомо откуда взявшейся силой резко притянул к себе, чтобы впиться пожелтевшими от времени клыками в шею. Мужчина попытался вырваться, но тщетно. Измученный жаждой сир сейчас хотел лишь одного — утолить свой многолетний голод.
Подскочив к Ренегату, Грёза сорвала с его спины секиру и подбежала к гробу. Она занесла оружие над головой и резко опустила его, намереваясь расколоть Оро череп, но тот выставил над собой руку, и лезвие секиры вошло в ладонь, разделив предплечье надвое до самого локтя.
Отбросив Мидаса, Оро схватил Грёзу за шею и, встав на ноги, поднял её над полом. Бледные выцветшие глаза смотрели на неё с презрением и яростью.
— Стой! — крикнул Мидас, вскакивая. Он понимал, что приказ не подействует на Оро, но хотя бы отвлечёт его.
Оро клацнул челюстью и медленно повернул голову к своему дитя.
— Остановись, чёрт побери! Я дам тебе столько крови, сколько захочешь, только отпусти девушку!
Из груди мумии донёсся низкий рокот. Он отшвырнул Грёзу в сторону и посмотрел на остальных сородичей. Затем поднял руку к лицу и коснулся пальцем плотных серых губ. Мидас огляделся и, обнаружив под оконной аркой керамический горшок с давно отжившим своё цветком, подошёл к нему, вытряхнул растение и протянул Редуксу.