Кошмарной вам ночи
Шрифт:
Грёза не верила в благие намерения Геррье. Теперь она видела, сколько в ней скверны и лжи. Но что если она действительно обманывает саму себя? Что если голоса неправы? Та сила, которую девушка ощутила, коснувшись Этерны, была столь невероятной, что души внутри неё испугались, но в действительности никакой опасности могло и не быть.
— Ладно, — выдохнула Грёза. Она попыталась заглушить посторонние мысли, но те поддавались с трудом. Чёрт бы их побрал. Всё это время ни один из них не давал о себе знать, а теперь разом все — нескончаемый гомон, словно серый шум, включённый на полную громкость.
Сородичи вернулись в кабинет
Её миссия на этом не завершилась, но сама Геррье хочет обрести покой спустя тысячи лет, проведённых в на этом свете. Однако её душа слишком важна, чтобы быть уничтоженной, и слишком велика, чтобы быть поглощённой неподготовленным сородичем, пусть даже тот будет достоин диаблеризировать Этерну.
— И потому ты возлагаешь эту честь на меня, — поняла Грёза.
— Именно. Тот тяжёлый путь, что тебе пришлось пройти, те жертвы, что были принесены тобой и другими, те убийства, что тебе пришлось совершить… Всё ради того, чтобы ты могла принять мою душу и не погибнуть. И тем сородичам, что способны приоткрывать завесу тайн и судеб, к сожалению, никогда не осознать всю важность этого ритуала. Для них он неприемлем и опасен, и я понимаю это, но так должно быть. Тебе нечего бояться. Иначе какой во всём этом смысл, если в конце пути нас ожидает бесславное сражение и гибель одной из нас?
— Я полвека пролежала в гробу… — На глаза Грёзы навернулись алые слёзы, — надеясь забыть тот ужас. И вот снова то же самое!
— Мне жаль, дитя, но таково наше с тобой предназначение. Мой час пришeл, но ты, став хранителем моей души, сможешь существовать дальше и защищать наш мир. А он нуждается в защите. Постоянно.
— Почему ты мне не сказала обо всём? — спросил Мидас. Его, как и Грёзу, терзали сомнения, но он давно знал Этерну… думал, что знал, и теперь метался между верой и отрицанием.
— Прости, но это касается лишь нас двоих, — ответила женщина и взяла ладони Грёзы в свои.
Девушку снова окатило жаром, она одёрнула руки и отшатнулась от Геррье с ужасом в глазах и отвращением на губах.
Голоса наперебой вопили: «Убийца! Убийца!». Смутные образы, непонятные и необъяснимые, подступали один за другим. Они были полны боли и страха, и души, все, как один, твердили: «Узри истину».
— Это грязная ложь! Ты… Ты лгунья, и слова твои всегда будут ложью! — закричала Грёза. Её глаза лихорадочно блестели, сосуды на них полопались от напряжения, отчего её взгляд казался безумным и затравленным.
— Ты должна взять себя в руки и заставить голоса замолкнуть. Они ведут тебя по неверному пути. Они не понимают.
— Я видела! Я всё видела, когда ты коснулась меня! Старфиш была права!
— Старфиш? — недоумённо переспросил
— Я поглотила её, — ответила Грёза. Вокруг неё плясали тёмные силуэты, но узреть их могла лишь она одна.
— Чёртова шизофреничка, — голос Этерны стал ещё жёстче и холоднее. — Н-да, они с Козырем постоянно вставляли мне палки в колёса. Ну и что же? Что твердят тебе голоса?
— Ты ночной призрак, мерзкий дух, что обманывает сородичей.
— Хм, достаточно близко, продолжай, — сказала Геррье с насмешкой.
Мидас стал незаметно отходить к комоду, в котором под стеклом лежал его двуручный меч. Он не использовал его полвека, ведь в том не было надобности, но всегда хранил под боком, зная, что тот однажды пригодится.
— Ты существуешь за счёт нас, — бормотала Грёза, словно в бреду. Её грудь тяжело вздымалась, на лице проступил пот, словно она боролась с горячкой.
— Верно, — кивнула Воительница.
— Ты стара, как этот мир.
— Не хочу хвастаться, но вообще-то старше.
— Ты вечно голодна и никогда не сможешь утолить этот голод. Вся эта синтетическая кровь тебе не нужна. И люди не нужны. Ты никогда не питалась людьми — только сородичами.
— Ну хорошо, позволь, я закончу, ибо мне надоело слушать поток мыслей твоего воспалённого сознания. Да, я не одна из вас. Я существовала задолго до рождения Каина, и моя душа действительно очень важна. Она бессмертна и она проклята. Я питаюсь не кровью, как вы, а душами таких же проклятых существ: сородичей, оборотней, гулей, и живу благодаря этому тысячи и тысячи лет. Я бич мира тьмы и его спаситель. Удивительно, не так ли? Я готовилась сменить оболочку четыре века, и когда цель была так близка, ты вдруг решила прилечь поспать на пять чёртовых десятилетий, которые стоили мне огромного количества душ. Я истощена и очень голодна. А в тебе их так много… Жаль, что не получилось по-хорошему. Я планировала притвориться тобой ненадолго и поиграть твоим драгоценным Мидасом, а затем снова отправиться в кругосветное путешествие, ведь в мире столько проклятых существ, нуждающихся в избавлении от их жалкого существования. Но, в действительности, мне плевать. Я убью вас обоих и, насытившись, перейду сразу ко второму пункту.
Мидас разбил локтем стекло и схватил меч, Грeза атаковала Этерну иллюзиями, но та не обратила на них никакого внимания. Она без усилий уворачивалась от ударов мечом и мерзко хохотала, вызывая в Грёзе всё большую и большую ярость. Она бросилась на женщину голыми руками и получила сокрушительный удар ногой, отправивший её через весь кабинет в стену. Мидас подловил момент и напал на Этерну сбоку, но та остановила лезвие меча рукой, не проронив ни капли крови, и, отобрав его, бросила в сторону.
— Тебя я съем на первое, — сказала Этерна и, притянув мужчину за воротник рубашки, развернула лицом к Грeзе. — Смотри, как умирает любовь всей твоей никчёмной жизни.
Она вонзила в его шею длинные и острые, словно у пираньи, зубы, и сразу же начала поглощать душу вместе с кровью.
Грeза вскочила на ноги и бросилась на помощь, но Этерна метнула в неe сгусток крови, пронзивший тело девушки насквозь и отбросивший еe назад. Геррье и Мидаса окружили алые тени, и Грeза, попытавшись снова сблизиться с противником, обнаружила, что не может пройти сквозь их плотный поток.