Космическая битва империй. От Пенемюнде до Плесецка
Шрифт:
Однако, как стало очевидно в наши дни, на самом деле далеко не все в Советском Союзе, в том числе и в высшем руководстве страны, поверили в реальность СОИ. Так, в результате исследований, которые провела группа советских учёных под руководством вице-президента АН СССР Велихова, академика Сагдеева и доктора исторических наук Кокошина, был сделан вывод о том, что рекламируемая Вашингтоном «система явно не способна, как это утверждается её сторонниками, сделать ядерное оружие „бессильным и устаревшим“».
РАСЧЁТЫ РАУШЕНБАХА. Лично мне в ту пору довелось поговорить с учёным мирового значения, известным специалистом в области управления
На первый взгляд проекты, которые призывал реализовать в рамках программы СОИ президент Р. Рейган, выглядели вполне осуществимыми, сказал академик. Однако при более внимательном рассмотрении выяснилось, что основными элементами системы СОИ должны были стать технические устройства, принимающие решения в автоматическом режиме, иначе за быстролетящими целями попросту не успеть. Но насколько адекватны могут оказаться такие решения?
Представим себе ситуацию. Администрация США всё же рискнула создать в космосе подобную систему. Естественно, её реализация не осталась не замеченной другими странами, в том числе СССР, и в космосе появилась бы вторая, сходная система оружия, противоборствующая первой.
Выведенные в космос многофункциональные системы составили бы в совокупности — хотим мы того или нет — некий боевой комплекс. Чтобы достигнуть нужной эффективности, он должен быть, как уже говорилось, автоматическим. Человек попросту не сможет оценить ситуацию с нужной скоростью, вовремя переработать огромное количество информации.
Далее, будем исходить в нашем примере из того, что каждой из сторон своевременно удаётся обнаружить операции, непосредственно предшествующие боевому использованию космических средств (хотя на самом деле их можно тщательно замаскировать), и что обе системы вовсе не стремятся развязать ядерный конфликт при первом же появлении признаков, которые могут быть истолкованы противоборствующей стороной как подготовка к началу боевых действий.
Но вот как могут развиваться события дальше даже в нашем идеальном случае.
Предположим, что каждая из двух систем, A и B, является достаточной устойчивой к воздействию помех; получив информацию, что противоборствующая сторона как будто готовится к началу боевых действий, она сначала тщательно проанализирует полученную информацию, перепроверит её и, лишь накопив достаточное количество признаков начала активных действий противной стороной, приступит к ответным.
Однако всё это будет происходить в считанные минуты. И тот факт, что обе системы устойчивы, вовсе не означает, что будет устойчива и большая система A+B, объединяющая обе в единое целое. Дело в том, что «половинки» большой системы созданы противниками, а потому отработка, отладка каждой из них должна проходить независимо, более того, в полной тайне. И первое «объединение» их в большую систему произойдёт лишь в тот момент, когда они обе приступят к боевому дежурству. То есть, говоря иначе, их первая совместная работа начнётся при первой реальной конфликтной ситуации, а первым испытанием могли бы оказаться боевые действия!
К сожалению, такое заключение является не только умозрительным. Согласно теории управления, объединение двух систем, устойчивых порознь, в общую систему зачастую приводит к неустойчивости последней. Дело в том, что между ними может возникнуть так называемая положительная обратная связь. В какой-то мере аналогией её может послужить камешек, покатившийся с горы. По пути он сбивает ещё камешек, потом ещё и ещё… И к подножию горы в конце концов скатывается целая лавина.
«Если говорить более строго, — объяснял академик Раушенбах, — подобная связь приводит к самовозбуждению системы, к началу её работы в автогенераторном режиме. Малые начальные колебания не затухают, а напротив, становятся всё больше, пока вся система не пойдёт „вразнос“…»
Положение в нашем рассматриваемом случае, как уже говорилось, ещё усугубляется тем, что обе системы являются противоборствующими. То есть ни одна из них не заинтересована во включении противоположной, что на практике означало бы начало военных действий. Но и заглушить её до конца она не может, поскольку как раз рассчитана на такое противостояние… В итоге системы обречены пристально следить друг за другом, тотчас реагируя на малейшие признаки активности с «той стороны». Но ведь такие «признаком активности» для потенциального противника может послужить и просто авария, случайный взрыв, скажем, на ракетной шахте и т.д. Сумеет ли разобраться в этом автоматика с высокой степенью вероятности? Вряд ли… Скорее всего, она воспримет взрыв как старт ракеты из шахты. А стало быть, само существование такой системы было бы смертельно опасно для мира.
К такому заключению пришёл академик Б.В. Раушенбах.
ПРОГРАММА «АНТИСОИ». Основываясь на этих выводах, можно было сразу прийти к заключению о бесполезности программы СОИ и постараться поскорее забыть о ней. Однако, к сожалению, программу действий в нашем мире зачастую определяют не учёные, но политики. А потому и Р. Рейган далеко не сразу отказался от своих планов, и в СССР всё же предприняли определённые попытки создания своей «АнтиСОИ».
Впрочем, в Советском Союзе свою ПРО начали создавать сразу же после окончания Второй мировой войны. Уже в начале 50-х годов XX века в НИИ-4 Минобороны СССР и в НИИ-885, занимавшихся разработкой и применением баллистических ракет, были проведены первые исследования возможности создания средств ПРО.
Наши специалисты предложили две схемы оснащения противоракет системами наведения. Для противоракет с телеуправлением предлагалась осколочная боевая часть с низкоскоростными осколками и круговым полем поражения. Для противоракет с самонаведением предлагалось использовать боевую часть направленного действия, которая вместе с ракетой должна была поворачиваться в сторону цели и при взрыве создавать наибольшую плотность поля осколков в направлении на цель.
«ТАРАН» ЧЕЛОМЕЯ. Один из первых проектов глобальной противоракетной обороны страны был предложен Владимиром Челомеем. В 1963 году он предложил использовать разработанные в его ОКБ-52 межконтинентальные ракеты УР-100 для создания системы ПРО «Таран». Предложение было одобрено. Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 3 мая 1963 года были начата разработка проекта системы ПРО «Таран» для перехвата баллистических ракет на заатмосферном участке траектории.
В системе должна была применяться ракета УР-100 (8К84) в со сверхмощной термоядерной боевой частью, мощностью не менее 10 мегатонн. Противоракета должна была поражать цель на высоте около 700 км и дальность до 2000 км. Причём для гарантированного поражения всех целей требовалось развернуть несколько сотен пусковых установок с противоракетами системы «Таран».
Кроме того, исключительно важную роль в эффективности системы должны были сыграть радиолокационные средства системы «Дунай-3», а также многоканальная РЛС ЦСО-С, вынесенная на 500 км от Москвы в сторону Ленинграда.