Космическая одиссея Инессы Журавлевой
Шрифт:
— Мля-я-я…
Не могу утверждать точно, но мне показалось, что он стал еще выше ростом, просто в тот момент я пребывала в некотором шоке, как и все присутствующие. Челюсти раздались, окончательно превращая лицо в квадратную морду с дырочками ноздрей и полностью желтыми глазами с вертикальными зрачками. Уши заострились, становясь больше похожими на эльфячьи, какими их привыкли рисовать. И все это великолепие сидело на мощной шее. Чешуя, твердая, но, на удивление, эластичная, не скрывала бугрящихся мышц, которыми обладал Дима и в нормальном человеческом виде. Длинные узловатые пальцы, увенчанные когтями, пробежались по обрывкам одежды на раздавшейся еще шире груди и сорвали ее, открывая чешуйчатый торс. Но главное, у Димы появился хвост! И он им молотил по полу, находясь явно не в лучшем расположении духа.
— Ашайа! — завыли блаженные, вновь падая мордой в пол, теперь вообще распластавшись.
— Дмирт, ты как? — спросил Рома, подходя к нам.
Блаженные тут же вспомнили про свои тесаки и рванули в сторону Грейна, забыв, что собирались протереть собой пол в нашем доме.
— Хош-шь! — рычащим голосом зашипел на них Ардэн, и троица вновь повалилась на пол.
— Тайлар командир сейчас не может говорить на аттарийском, — сообщила Сима. — Его речевой аппарат перестроен в данный момент на воспроизведение только древнего легарийского.
— Но это обратимо? — с тревогой спросила я. Нет, конечно, и это чудо в некотором роде очень даже симпатичное, но ядовитая блондинистая сволочь, к которой я привыкла, все-таки родней.
— Рош, — возмущенно ответил Дима и прижал меня к себе когтистой лапой. Я поскребла ногтями по чешуе, и Ардэн фыркнул, дернувшись, словно ему щекотно.
— Да, — снова пояснила Сима.
— Ну слава те… — вырвалось у меня, и мое чудище обиженно засопело. — Да красивый, красивый, — успокоила я его, Горыныч смущенно дернул хвостом.
Грейн не выдержал и заржал. Я посмотрела на него с укоризной, дядя и отец тоже, Дима пошипел, а блаженные вознегодовали, снова потянувшись к тесакам.
— Хош-шь, — тормознул их Ардэн и что-то сказал, от чего у троицы вытянулись лица, и они выпали в долгий офигей, переводя взгляд со своего ашайа, на меня и после на Рому.
Тут и переводчик был не нужен, и так понятно, что Дима открыл своим почитателям суровую правду жизни о нашем тройственном союзе. Судя по их лицам, для них наличие в паре ашайа и ашасайи третьего пассажира было настоящим шоком. И пофиг, их проблемы. Оба мои! Расправив плечи, я приосанилась и взяла обоих своих мужчин под руки.
— Дим, ты не мог бы… э-э-э… — а, ладно, пусть еще покрасуется.
Блаженные вновь заговорили, причем, глаз больше на Ардэна не поднимали. Так и хотелось повторить слова незабвенного Жоржа Милославского: «Феденька, надо бы переводчика». Но Сима молчала, Рома понимал не больше моего, а Ардэн вообще был сейчас способен только шипеть и рычать легарийскими словами. Решив времени зря не терять, я подергала Грейна за рукав.
— Ром, а что вообще происходит? — спросила я.
— Аттарийское правительство сообщило легарийцам об Ардэне. Эта информация касается их исторического наследия, и замалчивать было нельзя. Заявилась делегация. Для них Ардэн сродни полубогу, теперь уже почти законченный бог, — хмыкнул Рома, и Дима покосился на него. — Хотели с почетом на Легару доставить, чтобы холить его там и лелеять. Ардэн в отказ, они настаивать начали. Дмирт психанул и чешуей покрылся. Послы на колени повалились. Потом пришла ты. Сама понимаешь, твое появление разбудило древнюю кровь, ты для них…
— Священная корова, — осклабилась Серафима. На нее зарычали, зашипели и даже немного покрыли матом… я и Рома. — Пошутить нельзя, — надулась Сима и опять замолчала.
— Ты — Ашасайа, — продолжал Грейн. — Пробудившая пробудившегося, — немного подумав, подобрал перевод Рома. — Единственная, в общем. А что сейчас говорят… Древний легарийский я даже поверхностно очень плохо понимаю.
— Что-что, — пробурчала себе под нос охомячившаяся Сима. — Народ царя спасенного видеть желает, — козырнула она очередной крылатой фразой из моего любимого фильма. — Просят хотя бы показаться тем, кто за воротами остался.
— И много их там? — поинтересовалась я.
— Их там есть, — размыто ответила Серафима. — А еще тайлар командир отказывается принимать участие в празднествах по случаю своего преображения. Говорит, что вернется в свой прежний облик, потому что так привычней его избраннице, тебе то есть.
— Ну еще бы у него была другая избранница, — фыркнула я и изобразила, что у меня в руках секатор. Оба моих мальчика возмущенно посмотрели на меня. Я осталась непоколебима. Секатор и не обсуждается.
Еще немного покочевряжившись, Ардэн взял меня за руку и повел к дверям. Показаться народу он все же согласился. Он-то согласился, а я-то нет! Об этом я и не замедлила сообщить Дмитрию Горынычу, который на крейсерской скорости пер меня к дверям. Змей подколодный успокаивающе пошипел на меня, но я отказалась его понимать, даже с Симиным переводом.
— Радость, это нужно сделать, а то они от нас не отвяжутся, — меланхолично переводила толмач Серафима.
— Так иди и делай, а я на это не подписывалась, — возмутилась я.
— Им нужно увидеть и тебя, как разбудившую древнюю кровь, — увещевал меня Дима через Симу.
— Да на фига мне надо, чтобы передо мной в экстазе падали? Не хочу я смотреть, как они будут в пыли валяться, — не соглашалась я.
— Мы недолго. Помашем и сразу домой, — уговаривал Ардэн.
— Мой прадед Зимний брал, а я народ в грязь рожами повергну? Долой культ личности! Вся власть народу! — скандировала я, параллельно пыхтя в попытке разжать чешуйчатые зеленоватые пальцы, обхватившие мою ладонь. — Хлеба и зрелищ! Каждому по велосипеду! Книга — это источник знаний!
— Инусь, твой дед не кричал таких лозунгов, — укорила меня Сима.
— Землю крестьянам! — поправилась я. Отогнутые когтистые пальцы возвращались на свое место, за нами росла лыжня, которую я оставляла своими упирающимися ногами, в конец охамевший Рома едва не валялся на земле, экзальтированные легарийцы что-то восторженно шипели за нашими спинами, и только Дмитрий Горыныч, гад ползучий, невозмутимо пер меня вперед. — Хрен тебе, а не Инночкин румяный зад, — пообещала я, демонстрируя ему фигу.