Космическая одиссея Инессы Журавлевой
Шрифт:
— Инночка, — Рома снова заглянул мне в глаза. — Где болит?
И вот тут меня прорвало. Вдарила кулаком в родную грудную клетку и с надрывом выпалила:
— Тут, Рома! Тут у меня болит!
— Сердце!
— Легкие!
— Кажется, кости хрустнули! — переполошились блаженные аттарийцы.
— Все у нее там отлично, — объявилась Сима в сексуальном халатике медсестры, и в шапочке с крестиком красным. Дядя Грейн даже челюсть чуть не потерял. — Инусь, о чем надумалось, душа моя? Мне, как священнику, можно все рассказать.
Я обвела всех собравшихся
— Возраст, — едва слышно произнесла я.
Аттария выпала в общий офигей. Не растерялась только Сима, которая сложила в своих универсальных мозгах два и два, подвела под общий знаменатель и дала пояснения.
— Инусик переживает, что проживет обычную земную жизнь, составляющую треть от жизни среднестатистического аттарийца.
Вся моя гуманоидная родня пошевелила мозгами, мои мужики облегченно выдохнули и даже хохотнули, паразиты. Старшая часть родни недоуменно на них посмотрела.
— Инесса не прошла через анализатор? — спросил папа Грейн.
— Прошла, — кивнул Рома. — Сразу же, как попала на корабль.
— Тогда в чем дело? — не поняла мама Ардэн.
— Вы ей ничего не объяснили, — поняла мама Грейн.
— Они мне вообще мало объясняют, все больше по норам… э-э-э, проехали, — окончательно смутилась я и покраснела.
— Что по норам? — заинтересовался дядя Грейн.
— Так, все, — Дима зарубил на корню исследовательский интерес Анатолия Константиновича. — За столом поговорим. О возрасте, — с нажимом добавил он.
— Точно, — поддакнул Рома, и вся наша воссоединенная тройной любовью семья проследовала в обратном направлении, к беседке.
Из общих пояснений я поняла, что сильно опасаться мне нечего, потому что анализатор-регенератор уже затормозил процесс моего старения, значительно омолодив клетки, а я-то дура еще возмущалась. Погорячилась… И если у аттарийцев долголетие достигнуто многовековой работой местных селекционеров, то мне в помощь все тот же регенератор, который может периодически проводить мне процедуру омоложения, что отразится не только на внешнем виде, но и на общем состоянии организма в целом.
А за то, что заподозрила мужей в вероломстве и новых отношениях, мне вынесли всеобщее порицание и чуть не выгнали из комсомола, образно, конечно. Во-первых, постоянный союз не расторгается, потому в него не спешат вступать до полной уверенности в правильности столь важного шага. И если Рома решился на это, то:
— Сын уверен в своем выборе, уж можешь мне поверить. Если Грейн нашел свою женщину, его ничто не остановит.
— Угу, даже родной брат, — проворчал дядя Грейн, у которого когда-то из-под носа увели маму Грейн. Романти-и-ично…
— И лучший друг, — усмехнулся Дима.
А во-вторых… Мама Ардэн жахнула рюмашку алкогольной вкусняшки и мрачно возвестила:
— От легара вообще теперь никогда не избавишься. Мне еще повезло, что я Валишиару единственной не была. Простой-то легариец — бедствие для женщины, привыкшей к свободе, а легар — полная… — она взглянула куда-то в небо, — Сима. —
— Мам, я допустил, чтобы пара превратилась в трио, я необычный легар, — усмехнулся Дима.
— Ты единственный аттарийский рептилоид, — отсалютовала ему стаканом мать. — Такой генофонд испортили, — вздохнула она и махнула рукой. — А я уже радовалась, что моя кровь оказалась сильней.
— Перед силой выбора никакая кровь не устоит, — улыбнулся Ардэн и ласково провел пальцем по моей щеке.
— Я и говорю, испортили генофонд, — мама Ардэн с немым укором посмотрела на меня, и мне даже на секунду стало стыдно. Потом вспомнила, что наследственные признаки могут проявляться в следующих поколениях и стыдиться перестала. Самой надо было быть в связях разборчивей, так-то.
Разговор плавно тек вокруг наших будущих планов. Обсудили Хейду, их нравы и порядки, но сошлись на том, что нам лучшего места не найти, если хотим наслаждаться жизнью, не изворачиваясь и не защищаясь. Вот чего не отнимешь у аттарийцев, так это быстрой приспосабливаемости к новым жизненным обстоятельствам. Сказали — будем жить втроем, удивились, приняли и уже готовы помочь собирать чемоданы, чтобы отправить в добрый путь. А уж, что касается новых прозвищ, так они их принимают, особо не замечая. Даже мама Ардэн без лишних проблем стала Ниной Егоровной.
После торжественного обеда мужчины удалились в дом, а я осталась со своими свекровями. Мы мило общались, честное слово, мило. Темы были совершенно нейтральные. Что носят на Земле? Как живут? Какие отношения в семьях? Потом перешли к отношению разных народов к тройственным союзам. А затем как-то незаметно подошли вплотную ко мне и моим мужчинам… Я даже не сразу заметила, как эти две кумушки-голубушки подобрались, и в их глазах зажегся хищный блеск.
— Инночка, — обратилась ко мне мама Грейн, быстро перенявшая манеру обращения ко мне от своего сына, — а кто первым проявил к тебе свое внимание?
— Рома, — наивно улыбнулась я. — Он меня и утащил с Земли.
— Значит, Ром был первым? — ласковым голоском уточнила Антонина Николаевна.
— Ну, д… да, — кивнула я, запнувшись.
Мама Ардэн поджала губы, смерила ледяным взглядом маму Грейн и мягко улыбнулась мне.
— Но Дмирт смог обратить на себя твое внимание, — произнесла она. Я кивнула, и она метнула на первую свекровь язвительный взгляд. — Не смотря на то, что ты уже была с Грейном?
— Э-э… — недоуменно протянула я, не понимая, куда мамы клонят.
Мама Грейн откашлялась, взяла меня за руку и все так же ласково продолжила:
— Но после ты все равно выбрала Рома?
— Или Дмирт настолько ошеломил тебя, что ты уже не могла не думать о нем? — встряла Нина Егоровна.
Напротив материализовалась Сима и с интересом следила за нашим разговором. Я перевела взгляд с одной женщины на вторую, нахмурилась, начиная кое-что понимать, но все-таки ответила:
— Отказалась от обоих.
— От Рома?!
— От Дмирта?!
— От обоих, — кивнула я.