Космическая одиссея: Научн.-фантаст. трилогия
Шрифт:
Дуло пистолета не шелохнулось.
— Не морочьте мне голову, мистер Чанг. Этот корабль не ограничен энергией, как старые ракеты на химическом топливе. Космическая скорость на Европе всего три километра в секунду. Ваша подготовка включает аварийную посадку при неисправном бортовом компьютере. А теперь постарайтесь применить это на практике: окно для оптимальной посадки в указанных мной координатах открывается через пять минут.
— При аварийной посадке такого типа, — сказал Чанг, мокрый от пота, — процент риска равен двадцати пяти. — Вообще-то истинный процент риска был десять, но Чанг решил, что сейчас можно
— В этом случае, — ответила Роза Мак-Магон, — мне придется устранить вас и потребовать, чтобы капитан прислал более надежного офицера. Но тогда мы упустим это окно, а следующего придется ждать два часа. У вас еще четыре минуты.
Второй помощник Чанг понял, что проиграл; во всяком случае, он сделал все от него зависящее.
— Давай свои координаты, — сказал он.
27. Роза
Как только раздались первые негромкие хлопки включенных двигателей контроля ориентации, напоминающие отдаленный стук дятла, капитан Лаплас мгновенно проснулся. Сначала ему показалось, что это сон; нет, корабль действительно разворачивался в пространстве.
Может быть, один борт перегрелся и система термического контроля слегка развернула корабль. Такое иногда случалось, и всегда по недосмотру вахтенного офицера, не заметившего повышения температуры.
Он протянул руку, чтобы нажать на кнопку интеркома, связывающего капитанскую каюту с мостиком, и вызвать — кто там сейчас на вахте? — да, мистера Чанга, но рука остановилась на полпути.
После многих дней в невесомости даже одна десятая силы тяжести застает врасплох. Капитану показалось, что понадобились минуты — хотя прошло, должно быть, всего несколько секунд, — чтобы расстегнуть привязные ремни и выбраться из койки. На этот раз он нажал кнопку изо всех сил. Никто не отвечал.
Капитан старался не обращать внимания на стук падающих вокруг незакрепленных предметов, которые срывало с мест появление силы тяжести. Все падало и стучало, казалось, довольно долго; наконец единственным звуком, нарушающим тишину, стал отдаленный приглушенный рев двигателя, включенного на полную мощность.
Он рванул занавеску на иллюминаторе и взглянул на звезды. Капитан примерно представлял, куда должна быть направлена продольная ось корабля; здесь не требовалась точность; даже если ему удастся установить направление с ошибкой в тридцать или сорок градусов, это позволит сделать выбор между двумя возможностями.
«Гэлакси» можно направить так, что он будет либо терять, либо увеличивать орбитальную скорость. Корабль терял скорость — значит, он готовился спускаться к Европе.
Кто-то настойчиво стучал в дверь, и капитан понял, что прошло всего лишь чуть больше минуты. В дверном проеме стояли второй помощник Флойд и еще два члена экипажа.
— Дверь на мостик заперта, сэр, — произнес Флойд, тяжело дыша. — Мы не можем войти — и Чанг не отвечает на вызов. Нам не понятно, что случилось.
— Боюсь, мне это вполне понятно, — ответил капитан Лаплас, натягивая брюки. — Рано или поздно какой-нибудь сумасшедший должен был додуматься до этого. Мостик захвачен, и я догадываюсь, куда мы летим. Вот только не могу понять — почему.
Он взглянул на часы и быстро подсчитал в уме.
— При таком уровне тяги мы сойдем с орбиты через пятнадцать минут — ну, скажем, через десять — скинем пять минут на всякий случай. Как отключить двигатель, не подвергая опасности корабль?
Второй механик Ю уныло покачал головой и ответил довольно неохотно:
— Можно отключить на щите сеть питания насосов, и прекратится подача топлива.
— К нему можно добраться?
— Да, он на третьей палубе.
— Пошли.
— Э-э… тогда автоматически включится резервная система питания. В целях безопасности она размещена за бронированной переборкой на пятой палубе — придется действовать лазерным резаком — нет, не успеем.
Капитан Лаплас именно этого и боялся. Гениальные инженеры, проектируя «Гэлакси», постарались защитить корабль от любых случайностей. Но они оказались бессильны против человеческой злобы.
— Еще есть варианты?
— Боюсь, за это время — никаких.
— Тогда идем на мостик и попытаемся поговорить с Чангом или с тем, кто там с ним.
Кто это может быть? — думал капитан. Ему не хотелось верить, что негодяем оказался кто-то из его постоянной команды. Значит… — ну конечно! Маньяк — это ученый, старающийся подтвердить справедливость своей теории; эксперименты терпят неудачу, и он решает, что интересы науки и стремление к знаниям прежде всего…
Все это неприятно походило на дешевую мелодраму о безумном ученом, но факты, факты… Неужели доктор Андерсон решил, что это единственный путь к Нобелевской премии?
Теория рухнула, когда растрепанный и запыхавшийся геолог подбежал к капитану.
— Боже мой, что происходит? Включена максимальная тяга! Мы опускаемся или поднимаемся?
Опускаемся, — ответил капитан Лаплас. — Минут через десять выйдем на орбиту сближения с Европой. Будем надеяться, что человек, управляющий полетом корабля, знает что делает.
Они стояли перед закрытой дверью на мостик. Изнутри не доносилось ни единого звука.
Лаплас изо всех сил постучал в дверь, едва не разбив в кровь костяшки пальцев.
— С вами говорит капитан! Откройте!
Глупо, подумал он, давать команду, которую никто не собирается исполнять. Он надеялся, однако, что последует какая-то реакция. К его изумлению, так и произошло.
В динамике над головой что-то зашипело и раздался голос:
— Не делайте глупостей, капитан. У меня пистолет, и мистер Чанг исполняет мои приказы.
— Кто это? — удивленно прошептал один из офицеров. — Похоже на женщину!
— Совершенно верно, — мрачно согласился капитан.
Число версий резко сократилось, но легче от этого не стало.
— На что вы надеетесь? Вы знаете, что не сможете избежать наказания! — закричал он как можно более властным голосом.
— Мы садимся на Европу. И если вам хочется когда-нибудь улететь отсюда, не пытайтесь мешать.
— В каюте ничего подозрительного, — сообщил спустя тридцать минут второй помощник Крис Флойд. К этому моменту двигатели были уже выключены и «Гэлакси» снижался по эллиптической орбите, готовясь вот-вот скользнуть в атмосферу Европы. Пути назад уже не было; сейчас можно было вывести из строя двигатели, но это было равноценно самоубийству. Двигатели понадобятся при посадке — хотя это всего лишь отдалит неизбежный конец.