Космические бродяги

Нортон Андрэ

— Какого дьявола? — Стовар, прищурившись, взглянул на юношу,— Давай выкладывай, здесь все свои.

Один из игроков хмыкнул. Двое других, видимо, не слышали, их внимание было поглощено ситуацией на столе.

— У тебя есть галюс? Сколько стоит? — сразу перешел к делу Нейл.

— Сколько надо?

Он уже все рассчитал. Если Мара Диза не ошиблась, то один пакет. Но лучше два, на всякий случай.

— Два пакета.

— Два пакета — двести кредитов,— сразу ответил Стовар,— Товар нерезаный. Я даю полную меру.

Нейл кивнул. Этот торговец был честным — на свой манер,— так что цена не обсуждалась. Двести кредитов. Товар, конечно, контрабандный: наркотик привез из другого мира кто-нибудь из экипажа корабля. Хочется же иметь лишние деньги, несмотря на риск портовой проверки.

Честно говоря, Нейл надеялся, что купит дешевле.

— У меня будут деньги... через час.

Стовар кивнул.

— Приноси, и товар твой... Моя сдача, Трем.

Юноша поспешил на улицу и уже там глубоко вздохнул, выгоняя едкий дым из легких. Домой возвращаться было незачем: за весь их нищенский скарб не выручить не то что двухсот, а и двадцати кредитов. Он давно уже продал все ценное, когда приглашал врача из западной части города. Так что оставалась только одна вещь, за которую можно было получить двести кредитов,— он сам. Нейл пустился бегом, словно желая не растерять собственную решимость и доставить ее в целости и сохранности до главных ворот Диппла — там находился пункт вербовки.

В Галактике все еще оставалось немало миров, предпочитавших использовать физическую силу людей, а не ввозить машины с опытным обслуживающим персоналом — в основном из-за разорительных налогов. Мужчина или женщина подписывали контракт, получали «колониальные», затем в замороженном состоянии их отправляли туда, где эти деньги приходилось отрабатывать в течение пяти, десяти или двадцати лет. Однако замораживание было своеобразной лотереей: иногда некоторые так и не просыпались. Тем же, кому повезло в нее выиграть, затем трудились в нестерпимый холод или зной либо под ударами нескончаемых ветров.

Он вернулся к Стовару примерно через час. Игра в «Звезды и кометы» кончилась, контрабандист пребывал в одиночестве, и юноша был рад этому.

— ...Двести пятьдесят,— окончил счет Стовар и достал из-под стола маленький сверток.— Вот два и пятьдесят кредитов сдачи. Записался?

— Да.— Нейл взял сверток и кредиты.

— Ты мог бы заработать деньги иначе,— заметил торговец.

Ренфо покачал головой.

— Нет? Ну, твое дело. Ты получил, что хотел, а это самое главное.

Почти бегом юноша вернулся в свой барак. В коридоре его встретила Мара Диза.

— Снова приходил врач. По приказу управляющего.

— Что он сказал?

— То же самое. Два дня, может быть три.

Войдя в комнату, Нейл тяжело опустился на стул. Он доверял Маре, а это сообщение ничего не изменило в его планах. В свертке, полученном от Стовара, находились две металлические трубочки. Вот что стоит рабство в неизвестном мире, такова цена его будущего. А еще — эти трубочки помогут спокойно умереть Милани Ренфо, его матери.

Галюс — порошок, находившийся в трубочке,— нужно высыпать в чашку с горячей водой. Тогда измученная болезнью женщина покинет Диппл и, может быть, снова переживет лучшие дни в своей жизни. Если же тонкая нить, привязывающая ее к этому миру, не оборвется к тому времени, когда она проснется, пригодится вторая трубочка. Милани жила в страхе, отчаянии и боли, а умрет счастливой.

Юноша оглянулся и встретил взгляд Мары.

— Я дам ей это,— он коснулся трубочки,— а если что... ты дашь вторую?

— Разве тебя не будет здесь?

— Я... я улетаю ночью... Мне дали два часа... Ты поклянешься, что останешься с ней до конца? — Он протянул ей пятьдесят кредитов.— Возьми это и поклянись!

— Нейл! — В ее глазах вспыхнули яркие искры,— Ладно, сынок, я поклянусь. Хотя здесь не очень-то пригодились старые боги и духи, не так ли? Я даю клятву, хотя ты мог бы и не просить. А это... это я возьму. Только из-за Вейса! Он должен уйти отсюда... не твоим путем — другим,— Руки женщины конвульсивно сжали пачку кредитов. Нейл почти физически ощутил горькую решимость, исходящую от нее. Вейс Диза имел шанс освободиться от Диппла, если его мать будет сражаться за него.

— Куда ты записался? — спросила она, ставя греть воду.

— На Янус,— ответил юноша.— Не важно куда, лишь бы подальше от Диппла и Корвара.

— Янус,— повторила Мара,— Никогда не слышала о такой планете. Послушай, сынок, ты сегодня ничего не ел. У меня есть немного лепешек для Вейса, но он, наверное, нашел на сегодня работу и не придет.

— Нет. Я улетаю сегодня, помнишь? — Он слабо улыбнулся,— Послушай, Мара, ты посмотри вещи... потом...— Нейл окинул взглядом комнату. В морозильную камеру запрещено брать багаж, так что он ничего не возьмет с собой,— Если тебе что пригодится — бери. Тут мало что осталось. Только...

Он достал ящик, где они хранили документы и немногие ценные вещи. Да, браслеты матери и пояс Дона давно проданы. Нейл быстро просмотрел бумаги. Торговые контракты, которыми они никогда не могут воспользоваться,— их можно уничтожить. Опознавательные диски...

— Отдашь все управляющему... потом. А вот это...— Нейл взвесил на ладони кольцо, принадлежавшее Дону Ренфо.— Продай его и купи цветы... Она любила цветы, деревья... все, что растет.

— Я сделаю, мальчик.

В этом можно было не сомневаться.

От воды уже шел пар. Нейл наполнил чашку и высыпал туда порошок из трубочки. Вдвоем они подняли голову Милани и уговорили женщину проглотить снадобье.

Юноша прижал к своей щеке ее исхудалую руку и вгляделся в слабую улыбку на синеватых губах. На скулах женщины появился легкий румянец, она больше не стонала, а шептала: какие-то слова на незнакомом языке, имена родных и близких. Некоторые были ему знакомы, другие — нет, однако все они принадлежали ее прошлому, в котором он не участвовал. Милани снова была девушкой, жила на своей родной планете с мелководными морями, усеянными кольцами островов, где высокие деревья шелестели под порывами ветра. Все это она добровольно обменяла на жизнь с человеком, называвшим своим домом не планету, а корабль, и отправилась вместе с ним преодолевать расстояния между мирами.