Космический десант
Шрифт:
— Судя по показаниям ассистента Ренара о количестве используемых препаратов и чрезмерной длительности сеансов, это вполне возможно. Чрезвычайно опасно, но возможно. Оману, если Ренар сделал это, то, скорее всего, по чьему-то приказу. Другой причины я не вижу..
— Лукас утверждал, что адмирал Сорсели приказал ему доставить Лайла Гордона на Джайнос, но никто ему не поверил. Адмирал приказал ему доставить в запретную зону гражданское лицо? Причем устным приказом, без свидетелей? Пятилетний ребенок придумал бы легенду получше. Однако именно это и заставило меня усомниться в вине Лукаса. Он ведь умный человек и должен был понимать, что никто не поверит в эту историю, но тем не менее повторял ее снова и снова. И повторял так убедительно, что его адвокат едва не поверил в то, что он говорит правду. Но сделать адвокат уже ничего не смог, поскольку адмирал не подтвердил слова Лукаса, И поверили, естественно, ему, а не Грегу.
— Куда уж Грегу тягаться с адмиралом Сорсели.
— Вот именно Кинан вздохнул
— Что-то случилось с Гретом на Джайносе, несомненно. Но даже если предположить, что он говорит правду, утверждая о полученном от Сорсели приказе, я никак не возьму в толк, зачем Сорсели потребовал от него совершить этой рейс. Неужели на планете находилось нечто, настолько ценное, что Сорселй решился рискнуть всей своей карьерой — а, возможно, и жизнью, чтобы заполучить это?
— Он, вероятно, считал, что риск не так уж и велик, — возразил Оману. — Не забывай, ведь Сорсели был командующим сектора. Он, видимо, надеялся, что ему удастся сохранить рейс в тайне. А если бы и не удалось — ну что же, Сорсели мог просто сказать, что он не отдавал приказа «Келсоу Моран» отправляться на Джаинос, как заявил Лукас. Учитывая безупречную репутацию адмирала и тот факт, что незадолго до суда банковский счет Лукаса увеличился на значительную сумму, не оставалось сомнений в том, кому поверит трибунал.
— И все же это не объясняет, какую цель преследовал Сорсели.
— Объяснение, вероятно, нужно искать в причине того, почему Джаинос объявили запретной зоной. Я попытался выяснить, что лежит в основе запрета, но у меня возникли проблемы с допуском к секретным материалам. Даже адмирал Квиллер не смог сразу получить ответ на запрос относительно Джайноса. Он, конечно, его получит, но на это уйдет время.
— Есть человек, который знает, что находилось на Джайносе.
— Грег Лукас?
— Да. Он и двое членов его экипажа могли догадаться о том, зачем Лайл Гордон явился на Джаинос, и встревожились.
— Этим, вероятно, можно объяснить стычку, во время которой были убиты Гордон и люди Лукаса, — согласился Оману. — Стюарт Макларен, первый помощник Лукаса, выдвинул такую же версию после того, как совершил посадку на планету и обнаружил три трупа. Он, правда, предположил, что Лукас и Гордон действовали заодно, иначе Лукас не согласился бы вести корабль в запретную зону. Думаю, Макларен ненавидел Лукаса, если с такой готовностью высказал подобное предположение.
— Не секрет, что Лукас и Макларен не ладили, мягко говоря, друг с другом, — подтвердил Кинан. — Насколько мне известно, Макларен этот — пренеприятнейший тип. Его и на пушечный выстрел не следовало подпускать к Академии, не говоря уж о том, чтобы назначить его на должность первого помощника капитана корабля. Макларен пришел в ярость, когда Лукас представил на него отрицательную характеристику и отказался дать ему рекомендательные письма о присвоении очередного звания.
— Второй помощник Лукаса, лейтенант Шарон Джайлс, сообщила в своих показаниях, что после этого Лукас и Макларен практически не общались друг с другом, — сказал Оману. — Макларен подал прошение о переводе на другое судно, и Лукас, естественно, не стал возражать. Макларен должен был покинуть «Келсоу Моран» после рейса на Джаинос, вот тут-то ему и подвернулась возможность дискредитировать Лукаса, когда он обнаружил его у шаттла на Джайносе. Лукас явно был не в себе, нес какую-то околесицу и даже чуть не набросился на Макларена и прибывших с ним людей, когда те попытались проникнуть на борт шаттла. Им пришлось связать его, чтобы он не мешал им войти.
— И они обнаружили в шаттле трех мертвецов.
— Да. Макларен сказал, что у Лукаса было нечто вроде нервного срыва, видимо, из-за осознания вины за гибель своих людей или из-за страха быть арестованным — ведь, он совершил незаконный рейс. А поскольку Лукас вел себя как помешанный, ребята из спасательной команды Макларена купились на его гипотезу, а вернувшись на корабль, распространили ее среди остальных членов экипажа.
— Только Джайлс — единственная из всех не поверила в виновность Лукаса, — напомнил Кинан.
— Да, но к ее мнению никто не прислушался. Макларен, как старший по званию офицер, не позволил ей поговорить с Лукасом. Он даже не разрешил корабельному врачу обследовать Грега.
На большее везение Сорсели, вероятно, и не рассчитывал.
— Не думаю, что дело в простом везении. Ведь Сорсели, несомненно, знал о трениях между капитаном и его первым помощником. Он мог даже отложить на время перевод Макларена с «Келсоу Моран». Если Лукас и сомневался в законности приказов Сорсели, он ни за что не стал бы делиться своими сомнениями с Маклареном.
— Следовательно, единственный риск для Сорсели заключался в том, что Лукас заявит на суде о своей невиновности и потребует проведение допроса с применением спецпрепаратов, чтобы доказать, что он говорит правду.
— Он и потребовал, — кивнул Кинан. — К несчастью для него. Он запаниковал, когда ему начали вводить препарат, а потом будто, обезумел. Допрос пришлось прекратить, и теперь уже ни у кого не оставалось сомнений в виновности Лукаса. Даже его адвокат решил что он лжет.
— Сорсели, видимо, подставил Лукаса, но тот, в конце концов, сам приговорил себя, — согласился Оману. — А потом адмирал взял на себя ответственность за то, что, мол, не заметил вовремя противоправных действий подчиненного. Сорсели, наверное, внутренне хохотал, когда давал показания в суде, разыгрывая из себя отца-командира, а затем, когда дошло дело до приговора, порекомендовал трибуналу проявить снисходительность к осужденному и заменить тюремное заключение на реабилитационную терапию — прекрасно зная, что терапию будет проводить его человек. И все же он очень рисковал. Мне не верится, что он хотел освобождения Лукаса из-под стражи, хотя бы после реабилитации.
— А чего ему было бояться? На суде Лукасу никто не поверил, а потом, с блокированной памятью, он вообще перестал представлять угрозу для Сорсели.
— Он будет представлять для него угрозу, если… он вспомнит, что произошло. — Оману пристально посмотрел на Кинана.
— Я вижу, Дэн, ты горишь желанием помочь старому дружку? Не хочу казаться деспотичным начальником, капитан Кинан, но мне кажется; что вы начинаете забывать о возможности возложенной на вас миссии. В таком случае хочу напомнить вам, что вы — старший следователь Второго Отдела, а не личный психиатр Грегори Лукаса.