Коснуться твоих губ
Шрифт:
— Э-э-э… да, конечно. А вы не знаете, зачем они поехали?
Дворецкий отнесся к вопросу с явным неодобрением:
— Его милость не обязан держать отчет перед прислугой.
Иными словами, дворецкий не знал. Или не хотел говорить. Адам отдал ему букет роз.
— Это для леди Дарвин.
Выражение лица дворецкого немного смягчилось.
— Весьма любезно с вашей стороны, сэр. Я прослежу, чтобы их передали.
— Благодарю вас, мистер?..
— Эверсли, сэр.
— А скажите, Эверсли, вы не видели Артура
— Он скорее всего на кухне. Завтракает. Позвать его?
— После завтрака он вернется на конюшню?
— Да, сэр.
— Тогда я подожду его там.
— Как вам угодно, сэр.
Адам уже повернулся, чтобы уйти, но вернулся.
— Вот еще что, Эверсли. Вы, случайно, не знаете, есть у графа вороной жеребец?
Вопрос этот насторожил Эверсли:
— Лошадьми ведает Тимстоун, сэр. Но что-то не припомню, чтобы видел у графа вороного жеребца или чтобы граф упоминал о нем.
— Благодарю вас, Эверсли.
Дворецкий кивнул и закрыл дверь. Нахмурившись, Адам вернулся к конюшне по просторной, прекрасно подстриженной лужайке, решив дождаться Артура Тимстоуна. Здесь происходит что-то очень странное, и он не уйдет, пока…
Кто-то окликнул его по имени. Адам обернулся и увидел направляющегося к нему Артура. Отлично. Он получит ответ быстрее, чем предполагал.
— Здрасьте, мистер Стратон, — поздоровался Артур, когда судья подошел к нему. — Зачем пожаловали?
— Да вот, собирался нанести визит леди Дарвин и выразить свои соболезнования, но оказалось, что они с братом уехали на весь день в Лондон.
— Это верно.
— Не знаете, зачем они туда поехали и когда вернутся?
— Точно не могу сказать, но скорее всего господин граф поехал купить каких-нибудь побрякушек своей невесте и попросил леди Дарвин помочь ему. К обеду, может, и вернутся.
— Понятно. И еще я хотел спросить у графа, узнал ли он, кто владелец вороного жеребца.
— Да вроде бы ничего такого он не говорил.
— Вот как? А может, у него самого есть такая лошадь?
Артур нахмурился и почесал в затылке.
— Черный жеребец? Нет, сэр. У лорда Уэсли нет такой лошади.
— Тогда, может быть, черный мерин?
— Нет, сэр. Единственная черная лошадь, которая есть у его милости, это кобыла по кличке Полночь.
Адам покачал головой. Виденная им лошадь определенно не была кобылой.
— Может быть, граф держит у себя жеребца, который принадлежит кому-то другому? Я говорю о коне, которого вы привели в конюшню с полчаса назад. Я видел собственными глазами.
Лицо у Артура прояснилось, и он усмехнулся:
— Граф не держит у себя чужих лошадей, скорее всего, вы имеете в виду Императора. Я выгуливал его. Но глаза подвели вас, мистер Стратон. Император не вороной, а темно-гнедой. Тут легко ошибиться. Особенно при солнечном свете.
— Да, пожалуй.
— Ну, тогда извините — у меня дел невпроворот.
Адам улыбнулся:
— Да, конечно. Всего хорошего, Тимстоун.
— И вам того же, сэр.
Адам, прищурившись, смотрел вслед удаляющемуся конюху. Хотя слова Тимстоуна звучали убедительно, он, без сомнения, лгал. Но зачем? Адам никак не мог принять гнедого коня за вороного, даже при солнечном свете.
И каким-то образом этот вороной жеребец, которого, судя по всему, у лорда Уэсли не было, исчез где-то между дверьми конюшни и денником. Ведь Адам все тщательно осмотрел. Разве что в конюшне есть потайной денник где-то за дверью.
Сердце у Адама забилось медленными тяжелыми ударами, когда он разложил по полочкам результаты своих наблюдений. Зачем Тимстоун солгал насчет лошади, если ему нечего было скрывать, например лошадь Похитителя Невест? Но если вороной жеребец действительно принадлежит Похитителю, трудно себе представить, что Артур и есть Похититель. Нет, Похититель гораздо моложе.
Тут он замер, потрясенный мелькнувшей в голове мыслью. А что, если сам граф Похититель Невест? Поначалу такое предположение показалось судье смехотворным. Но постепенно обрело смысл. Уэсли, без сомнения, обладает денежными средствами. Его имение обеспечивает ему уединенность. Он классный наездник. И конечно же, никто не заподозрит графа Уэсли в совершении преступлений.
Адам вспомнил, с какой готовностью граф предложил ему свою помощь в поисках злодея. Или это было притворство? Он вздохнул и попытался привести в порядок мысли. Неужели тот, кого он так долго искал, практически находится у него под носом? Неужели его розыски подходят к концу?
Адам скрипнул зубами. Черт побери, он всегда относился к Уэсли с симпатией. Но симпатия симпатией, а закон законом. Если подозрения его подтвердятся, он обязан отдать графа под суд. Он сжал кулаки при мысли о том, как будет страдать Маргарет, если ее брата повесят, не говоря уже о том, что ее имя будет запятнано. Но в этом случае он сможет ее утешить. Сможет…
Адам отогнал эту мысль, почувствовав отвращение к самому себе. Он никогда не станет злоупотреблять своим положением ради собственной выгоды. К тому же Маргарет возненавидит его за то, что он схватил ее брата. Но закон надо соблюдать. И теперь Адаму нужны только доказательства.
Он снова устремил взгляд на конюшню. Тимстоун стоял в дверях, наблюдая за ним, и Адам дружески помахал ему. Тимстоун помахал в ответ, и Адам направился к дороге, ведущей в деревню.
Необходимо еще раз побывать на графской конюшне, но когда там не будет Тимстоуна. Ночью. И поискать вороного.
Мысли его обратились к Саманте Бриггем. Знала ли она, что ее будущий муж преступник? Ведь он и ее похищал. Узнала ли она его?
Это обязательно надо выяснить. Дойдя до развилки, он повернул в сторону Бриггем-Мэнор.