Кость от костей
Шрифт:
Си Пи последовал за ней. В пляшущем луче фонарика Мэтти открыла верхний ящик. Там лежали коробки с патронами, несколько охотничьих ножей разных размеров и гранаты, которые Уильям утром не стал брать с собой.
– Матерь божья, – изумился Си Пи. – Гранаты? Зачем они ему?
– Против зверя, – ответила Мэтти. – Он думает… что это демон.
– Реально так думает? Что по лесу бродит настоящий демон?
Мэтти кивнула. Круг света от фонаря слабо освещал их лица.
– А себя он кем возомнил? Святым воином, чья миссия –
– Именно, – ответила Мэтти.
– Час от часу не легче. – Си Пи взял несколько коробок с патронами и распихал по карманам куртки.
– А ты… стрелять умеешь? – спросила Мэтти и указала на винтовку.
– Да, с детства стреляю по мишеням. Папа увлекается и меня научил.
Итак, теперь у них была винтовка и один из них даже умел ей пользоваться. Но Мэтти по-прежнему не понимала, как выбраться из хижины. Уильям расположился у двери. Стоит ее открыть, и он убьет их по очереди. И даже если промахнется – а это маловероятно, он был метким стрелком, – то бросится за ними в погоню.
К тому же теперь у них на руках была Джен, она по-прежнему не пришла в сознание. Гриффин тоже долго был без сознания, и Си Пи с Джен вдвоем его еле тащили. А Мэтти намного меньше Джен ростом; она не представляла, как сможет поддерживать такую высокую девушку, даже с помощью Си Пи. Уильям легко их догонит.
Если только мы его не убьем. Есть лишь один способ его остановить – убить.
Вот только Мэтти этого не сделает. Стрелять она не умеет, значит, Си Пи придется убить Уильяма. Можно ли возлагать такую ношу на малознакомого человека?
Мэтти потерла виски. Каждое решение влекло за собой лавину последствий, а те, в свою очередь, оборачивались новыми неприятностями. Она внезапно рассердилась на Гриффина и Си Пи. Почему те не ушли с горы, когда она их попросила? Почему не прислушались к ее словам? Если бы они сделали, как она сказала, всего этого бы не произошло. На ней не лежал бы груз ответственности за чужие жизни, только за ее собственную.
Я о себе-то не в состоянии позаботиться. Разве я смогу спасти их?
Вдруг у нее закружилась голова; она зашаталась. Надо было отдохнуть. Тело, пытаясь сохранить хоть какие-то силы, отключалось.
– Эй. – Си Пи положил руку ей на плечо, чтобы она не упала.
Мэтти знала, что он пытается помочь. Знала, но все равно дернулась, когда он к ней прикоснулся. Не могла не вспомнить об Уильяме: тот тоже притворялся добрым, а через минуту бил.
– Я просто хотел помочь. Ты шаталась, как сбитая кегля в боулинге, – в голосе Си Пи слышалось раздражение.
Мэтти отодвинулась еще на пару сантиметров, чтобы он не смог до нее дотянуться, хотя в хижине было негде укрыться. И у него была винтовка.
Что я наделала? Уильям стоит снаружи с ружьем, а тут, в доме, со мной незнакомый мужчина, и у него тоже ружье. Если они захотят навредить мне, я никак, никак не смогу им помешать.
Она набрала воздуха в легкие; паника вновь закипала внутри, а паникой делу не поможешь. Си Пи не станет ее обижать и бить. Зачем ему это? Они в одной лодке. Они должны как-то выбраться из дома, пройти мимо Уильяма и добраться до города втроем.
Вчетвером. Си Пи не согласится уйти без Гриффина.
– Пойду посмотрю, как там Джен, – сказал Си Пи, не дождавшись ее ответа.
Он вышел из спальни, недовольно пыхтя, и забрал фонарик, оставив ее стоять в темноте.
В окно постучали.
Мэтти развернулась и уставилась на задернутые шторы. Уильям. Уильям стоял за окном. Стоило раздвинуть шторы, и она бы увидела его… он бы помахал ей и попросил открыть окно.
Как уже делал раньше.
Уильям помахал ей; она встала с кровати и подняла окно, хотя дело было глухой ночью. Чтобы приподнять окно, ей пришлось встать на стул: она была очень маленького роста.
Он велел ей оставаться в комнате; мол, у него сюрприз для мамы. У нее замерзли ноги, и она залезла в постель, подтянула одеяло до подбородка и приготовилась услышать радостный мамин вскрик, когда та увидит сюрприз Уильяма. Но потом ей стало любопытно, что за сюрприз он приготовил.
– Хочу посмотреть, – прошептала девочка, соскочила с кровати, надела тапочки и на цыпочках прошла в комнату матери.
Свет не горел, но ее глаза привыкли к темноте, и она увидела, что дверь приоткрыта.
Она не слышала голосов, лишь странные звуки, кряхтение, натужное дыхание и какое-то хлюпанье. Этот последний звук отозвался странным ощущением в животе – ей вроде как стало страшно и не по себе, захотелось к маме, захотелось побежать, запрыгнуть к маме в кровать и чтобы та ее обняла.
Саманта толкнула дверь, и первое, что увидела, – силуэт Уильяма в бледном свете, льющемся в окно. Мужчина держал что-то в руке, что-то похожее на нож, но это не мог быть нож; зачем он Уильяму?
Потом она почувствовала запах, и ее затошнило. Пахло как в туалете – мочой, какашками и чем-то еще, чем-то металлическим, отчего язык покрылся липкой мерзкой пленкой.
– Сэм, – сказал Уильям. Голос его был спокойным и ледяным, как замерзшая река зимой. Она никогда раньше не слышала, чтобы он говорил таким голосом. – Иди в свою комнату. Я сейчас приду.
– Мама? – позвала Саманта. – Мам, можно я с тобой посплю? Мне страшно.