Костер на снегу

Горенко Галина

— Что-то изменилось?

— Да, — ответила она, сморщившись. — Он решил, что ему больше подхожу я и сказал об этом Изабель. Сестра меня ненавидит, а родителям всё равно, за меня они срубят больше.

— Почему? — не то, чтобы я не прониклась ситуацией или сомневалась в Габриэль, но от любопытства даже кошка сдохла.

— Мой тест идеально совпал с его. Расхождение — сотая процента. Я смогу дать ему больше, чем Изи. Куда как больше. — Невесело усмехнулась она. — Изабель знала, как я отношусь к Выбору, знала, что я не хочу быть чьей-то собственностью, и всё же прокляла меня, потому что я отняла у неё то,

что она уже считала своим. Хотя я должна сказать ей спасибо. Именно она обратила моё внимание на те самые пункты договора, которые дают таким как ты и я выбор.

— Спасибо Изабель, — прошептала я. — Пойдем купаться?

Габи кивнула и, скинув шлёпанцы, направилась к бьющим о камни аквамариновым волнам. Несмотря на довольно фривольное монокини бирюзового цвета, я с удивлением обнаружила под ним поджарую, спортивную фигуру: крепкие ноги, переходящие в упругую попку, узкая талия и идеальные мышцы спины, тонкая и гибкая, но сильная и тренированная. Интересно чем именно увлекаются пойс в десятом поколении.

Вода была то, что надо. Прохладная и освежающая, но лишь на первый взгляд, как только мы заплыли подальше — поймали тёплое течение, и не заметили, как провели в воде, погружаясь на глубину в поисках перла, несколько часов. Лея, предпочла твёрдую почву под ногами, хотя в самом начале составила нам компанию. Но затем псина вернулась на берег поджирать запасы наших сандвичей и снэков.

Мы опомнились, когда алый диск солнца уже наполовину скрылся за горизонтом, отмокая в море, как апельсиновое печенье в теплом молоке. И, пожалуй, это был бы один из самых лучших дней за последнее время, если бы в тот момент, когда мы, мокрые и покрытые пупырками не напяливали свою одежду, на нас не напали.

Первой почуяла неладное Лея. Псина громко тявкнула, роняя меня своей массой на камни. Я запуталась в горловине и больно стесала локоть, но ничтожность моего ранения меркла пред Габи, которая умудрилась поймать стрелу, пусть и чирком.

Я оттащила шипящую подругу за обтесанный валун и кивнув Лее затаилась. Рана, хоть и была небольшой, сильно кровоточила. Новая стрела просвистела рядом с ухом, гулко ударяясь о камни. Я подобрала её — короткое древко, перьевая опушка, остро отточенный, шипованный наконечник, и воткнула вместо шпильки в косу, не сейчас, но потом, выяснить её происхождение будет проще.

— Цагра[25], - подтвердила я догадку.

— Мне тоже так показалось, — стуча зубами шептала Габи. — Куоррел же. Многозарядный?

— Да.

— Как думаешь он там один? — зажимая рану, кивнула на скалу подруга, безошибочно определяя место, откуда стреляли.

— Или она. Но точно в одиночку. Между зарядами проходит много времени. Успеем.

Три одиночных выстрела просвистели, ударяя в молоко.

— Бежим.

Зигзагами, мы неслись к узкой тропке. Если успеем добежать — нас не достать. Соленый пот заливал глаза, острые камни больно резали ступни, но мы не останавливались.

Лай Леи, громкий вскрик и удар тела о воду. Звуки далеко разносились над пустынной бухтой и казалось всё происходит рядом, хотя я точно знала, что псина метрах в двухстах. Перед глазами возникла картина плывущего человека. В темноте, даже со зрением арайи разглядеть кто это был, мужчина или женщина, не представлялось возможным, но то, что Лея знатно потрепала

наемника — факт.

Кровавая пена еще капала из хищно ощеренной пасти, когда псина нас догнала.

— Спасибо, Лея, — первой произнесла Габи. «Спасибо» — а это уже я. Псина фыркнула и побежала вперед, пристально принюхиваясь, но нам повезло, убийцы на сегодня закончились, а то, что пытались именно убить, а не напугать — неоспоримый факт.

Омнибус доставил нас без приключений, а возница даже не взял денег. В отличие от меня Габриэль успела прихватить и свою сумку, и зачем-то покрывало, и даже одну свою сандалю. Словно нашкодившие дети, мы, шепчась и хихикая, пробирались по лестнице на третий этаж общежития, опьянев от облегчения и припозднившегося адреналина.

— Где ты была? — суровым тоном спросила огромная тень, выступившая из-за угла.

— Рим? — спросила Габи.

— Даггер? — вторила ей я.

Глава 12

Любое событие неизбежно, иначе его бы не случилось.

— Даже не сомневался, что без тебя здесь не обошлось, — зашипел на меня блондин, угрожающе нависая, словно исполинский утёс.

— О, я бы очень хотела увидеть мир твоими глазами, но вряд ли смогу засунуть голову в задницу, — ответила я. Версус хищно осклабился, на его лице заиграли желваки, он было шагнул ко мне, угрожающе решительный, но в этот момент Габи дернула его за рукав, привлекая внимание.

— Рим, — на пределе слышимости сказала она, — выдохни. — И что самое удивительное, он не просто выдохнул, он растекся от её прикосновения, будто масляное пятно по водной поверхности. — Я сама решила не ходить. И ты прекрасно знаешь почему.

— Бри, пожалуйста, — хрипло протянул он. Я с немалым удивлением наблюдала за тем, как лощеный сноб превращается в карманного мопсика. — Контракт подписан.

Судя по всему, Дага покинули последние судороги разума, потому что худшее, что он мог сделать — это напомнить Габриэль о той кабале, в которую её с радостью запихнули родители. Подруга выпрямилась, превозмогая боль, развернулась на сто восемьдесят градусов и отправилась в свою комнату.

— Ну ты и идиот, Даггер Рим, — хохотнула я.

— Много ты понимаешь, — ответил он мне, никак не реагируя на идиота.

— Мы были в Забытой бухте сегодня, — просветила я ревнивца, всё еще удивляясь как тесен мир. Из всех версус судьбе надо было вильнуть так, чтобы вновь столкнуть меня со старым знакомцем, — и на нас напали сегодня. Габи ранили. — Мне кажется если бы с потолка сейчас спустилась мартышка, раскачиваясь на лиане, Даггер удивился бы меньше. Я вытащила цепляющуюся за волосы стрелу. — Вот этим. Уверена тебе будет много проще выяснить её происхождение.

И под оглушающую тишину я последовала за Габи, захлопнув дверь перед самым носом блондина. Он ударил несколько раз в дверь, сотрясая массивную преграду, но вскоре ушёл, оставляя нас в блаженном одиночестве.

Но соседка не ушла в свою комнату, как я решила сначала. Она отчего-то сидела на полу, прислонившись к стене и зажимая рану беззвучно ревела.

— Где болит, милая? — Спросила я, опускаясь на колени перед содрогающейся в спазмах подругой. — Нууу, помимо очевидного.

— Нигде не болит. Руку не чувствую…ик, — хныкнула рыжуля.