Костёр в ночи
Шрифт:
— Тс! — Как ни странно, первым заметил лягушку именно я и практически закрыл рот Гетаинира рукой.
Он быстро сообразил, что к чему, и кивнул. Я убрал руку. Мы всмотрелись в слабо освещённый светом звёзд участок болота. На кочке сидела, скорчившись в три погибели, лягушка. Она напоминала Голлума, ловящего рыбу. Только вот никакой рыбы в болоте быть не могло, и, тем не менее, лягушка шарила в хлюпающей трясине когтистыми лапами. Чёрная тень на тёмном фоне...
— Отличное зрение, сэр Ямос, — прошептал Гетаинир.
— Морковку с черникой ем, — огрызнулся я. — И что теперь?
— Посмотрим, куда эта тварь нас приведёт.
Как
— Идём! — толкнул меня Гетаинир.
Мы заторопились вдоль «берега» параллельно лягушке, которая скакала размеренно, никуда особо не торопясь. Нам было гораздо сложнее. Мы одновременно торопились, старались не поднимать шума и маневрировали меж кустов и деревьев. А я ведь мог призвать печать Огня и ка-а-ак осушить болото! Как Талли в своё время делала. Уж я-то, с моим рангом и ресурсом, глядишь, и один тут управлюсь. А без болота и лягушки убегут, наверное. И на кой мне сдался Гетаинир? Тюкнуть бы его по башке... Впрочем, дело не только в нём. Есть ещё Воздушный Материк над городом, с которого запросто заметят применение магического Огня.
В отличие от Гетаинира, меня тяготила ещё одна неприятная мысль: как там мои дорогие супруги? Что если заклятие Авеллы закончится, и они останутся беззащитными посреди леса? Хотя их, конечно, сложно назвать беззащитными в полном смысле этого слова. Но тем не менее... Надо было мне быть потвёрже и настоять, чтоб они дома остались. А с другой стороны — послушались бы они меня? Что-то сильно сомневаюсь. По-моему, девчонки прекрасно спелись, к тому же у одной — страсть ко всяким авантюрам, а у другой — богатый опыт этих самых авантюр.
Мы сделали довольно большой крюк, огибая группу тесно растущих деревьев, и снова выбежали к краю болота, поросшему кустами.
— Вот, — выдохнул Гетаинир.
Я и сам видел, что «вот». Приятного в зрелище было мало. Огромная заболоченная поляна и полчища лягушек, которые прибывали со всех сторон, будто готовясь к чему-то. Может, уже к непосредственному нашествию на Дирн?..
— Как же их много-то... — В голосе Гетаинира послышалась нерешительность.
У меня сердце ёкнуло. Вот это — много?.. Кгхм... Как бы ему потоньше намекнуть, что, согласно моим видениям, это — даже не десятая часть. Это я ещё про голема молчу. Блин, ну вот почему в этом мире так тухло с настоящими героями, а? С такими, которые, плюнув на всё, берут оружие и идут навстречу превосходящим силам противника, как... Как я!
Мысль была настолько неожиданной и яркой, что я даже забыл, где нахожусь. Так и замер с выпученными глазами, осенённый неожиданным откровением: оказывается, я уже себя не презираю. Я, может, даже отчасти собой восхищаюсь... Как же теперь быть с этими непривычными ощущениями? Подавить в зародыше, ибо не фиг, или воспитать и взлелеять? Я — герой, с ума сойти. И ведь никакого отторжения эта мысль не вызывает.
— Я могу выйти к ним с Водной печатью, — предложил я, исходя из своего нового, героического самоощущения. — Если они меня признают, я... Ну...
— А если не признают? Не вздумайте, сэр Ямос. Ваша сестрёнка с меня голову снимет, а жена будет смотреть и плакать. У меня есть более рациональное предложение — давайте вернёмся сегодня домой живыми.
— А завтра днём придём сюда резать спящих лягушек?
— Именно!
Мы помолчали, наблюдая за тем, как под светом набравшей силу луны новые и новые лягушки собираются на болоте. Я заметил, что они кучкуются вокруг жаб. Жаб было — штук семь-восемь, и вокруг каждой собиралось штук по двадцать-тридцать лягушек, нетерпеливо приплясывающих. Всё это походило на выступления уличных проповедников. Вживую я их никогда, конечно, не видел — только в кино — но сходство было несомненным. Жабы что-то утробно вещали, лягушки тихонько верещали в ответ.
— И жаб много, — процедил сквозь зубы Гетаинир. — А ведь это только одно гнездовище... И откуда повылазили? Пару дней назад их не доискаться было...
— А вы искали? — спросил я и почувствовал, как Гетаинир вздрогнул. Похоже, он позабыл о моём присутствии и сказанул лишнего.
— О чём это вы? — неуверенно сказал он.
— Не очень понимаю. Я только приехал — вы сразу заявили об огромной опасности, о лягушках. А теперь говорите, что тогда лягушек было не доискаться...
Я призвал Воздушную руну и приготовился выхватить меч из Хранилища. Чутьё обострилось, и оно говорило, что от Гетаинира повеяло опасностью, едва ли не большей, чем от лягушек. Лягушек-то я в данный момент не боялся. Они казались чем-то само собой разумеющимся, стихийным. Может, из-за того, что я был магом Воды — не знаю.
— Сэр Ямос, вы меня немного неправильно по...
Его прервал крик. Даже не крик — визг, который я узнал бы из тысячи. Это визжала Авелла.
Я резко развернулся, рука обхватила рукоятку меча. Сердце припустило во весь опор...
— ***! — воскликнул Гетаинир.
Мне не потребовалось поворачивать голову, чтобы понять, о чём это он так образно высказался.
Лягушки на полянке тоже услышали визг, который для них шёл аккурат с нашей стороны.
Глава 28
Этого следовало ожидать, — думал я, не то убегая от полчища лягушек, с бешеным кваканьем несущихся за нами, не то спеша на помощь Авелле. Следовало сразу понять, что там, где я, там не может быть «всё по плану» и «всё гладко».
— Сэр Ямос! — выкрикнул на бегу Гетаинир. — Если вы хотите испытать вашу Водную печать — сейчас самое время.
А у меня в голове крутилась одна лишь мысль, дурацкая и совершенно не нужная сейчас: «Если человек на бегу может спокойно говорить, значит, он бежит не в полную силу». А значит, и я бегу довольно слабо.
Одним прыжком я переместился вправо от Гетаинира, зажёг Огненную печать и направил ресурс в скорость. Ноги сделались лёгкими, в голове стремительно прояснилось, мозг мгновенно анализировал ландшафты и рельефы, а зрение обострилось до чрезвычайности.
Позади выругался Гетаинир, влетев в куст. А я лишь прибавил ходу.
Магическое зрение
Впереди горели два огня. Один напоминал костёр — это Авелла, другой — факел — это Натсэ. К кваканью бульканью и рычанию сзади добавились такие же звуки спереди. Я, увидев просвет между деревьями, прыгнул вперёд, на лету выхватывая меч из Хранилища. На лету же, почти не глядя, рубанул им по какой-то фигуре, внутри которой не горел огонь, и с восторгом ощутил, как лезвие разрезало плоть. После «поединка» с призраком Мекиарис мне, кажется, было важно это — почувствовать, что мой меч по-прежнему настоящий, и им всё ещё можно убивать врагов.