Костер в ночи
Шрифт:
«Да. Для нее тоже все кончилось. Думаю, пережив вместе такой испуг, они поняли, что все же важны друг для друга… – Он помолчал с минуту, насупившись. – А теперь, – сказал он абсолютно другим тоном, – поговорим о нас?»
Я не ответила, сердце билось легко и быстро, и я не могла полагаться на свой голос.
Николас смотрел на меня. Он заговорил медленно, словно с трудом: «Не собираюсь начинать с извинений и самоуничижений, хотя, видит Бог, меня много за что
Я вспомнила, как говорила Альме, что в браке нет места для гордости. Его следующие слова были почти эхом. Почти. «Но гордость и любовь не ходят вместе. Я это обнаружил. А я очень люблю тебя, дорогая, и не думаю, что переставал любить. – Он нежно взял меня за плечи и повернул так, чтобы я посмотрела ему в глаза. – Хочешь, чтобы я вернулся, Джианетта? Ну скажи, пожалуйста».
«У меня никогда не было гордости в том, что касалось тебя, Николас», – сказала я и поцеловала его.
Позже, намного позже, он сказал, довольно робко: «Ты уверена? Ты уверена, моя дорогая?»
«Вполне, – решительный ответ я умудрилась произнести безо всякой убежденности, и глупо добавила: – Дорогой Николас…»
«Моя Джианетта. – Позже, ну уж совсем намного позже, он отодвинул меня от себя, посмотрел, рассмеялся и продолжил: – По крайней мере, на этот раз нет сомнений в силе моей любви».
«Почему нет?»
Он посмотрел странно насмешливо. «Если бы ты видела себя, дама с зелеными рукавами, ты бы не спрашивала. И если бы Гюго оказался здесь…»
«Избави бог…»
«Аминь. Нет, не пытайся приводить себя в порядок. Не получится, и в любом случае, я люблю тебя, грязную, мокрую и ободранную. Хочу сосредоточиться на твоей красивой душе».
«Я это заметила».
Он ухмыльнулся и сжал мои плечи. «Знаешь, наша встреча здесь не случайна».
«Да? Но как?..»
«Твой отец», – кратко ответил он.
«Хочешь сказать…»
Он кивнул, все еще улыбаясь. «Недавно я снова наладил связь с твоими родителями. Развод их очень огорчил, и они очень хотели все уладить. – Он улыбнулся. – Бедная Джианетта, у тебя не было шансов. Твой отец прямо сказал, что ты никогда не будешь счастлива без меня, а мать… Ну, не думаю, что она когда-либо признавала, что мы разведены, не
«Нет. Для нее развода не существует».
«Именно так я и понял. Ну, я был здесь в начале мая, написал твоему отцу и дал этот адрес. Я просил у него „Золотую ветвь“. Немного позже я ему позвонил, и он сказал, что ты в отпуске, и он устроил…»
«Устроил! – сказала я изумленно. Я начала смеяться. – Старый… старый Макиавелли! И мама сказала, что это суждено!»
«Суждено, суждено, – мрачно подтвердил Николас. – Я думал, что все, что нужно – поговорить с тобой… – Он печально улыбнулся. – А затем ты убежала от меня, и я подумал, что твой отец неправ, и действительно все кончено. Я был так уверен… Я заслужил отпора, Бог свидетель, заслужил. И получил его. Ты приехала, а я не мог подойти… – Он горько засмеялся. – Поэтому я вел себя так плохо, как мог. Сказал несколько премерзких вещей, так? Мне нет оправданий, просто я думал, что сойду с ума. Быть так близко к тебе и не иметь… права. Почему-то самым большим ударом моему эгоизму было то, что ты даже отказалась от моей фамилии и кольца».
«Я сняла его, только когда увидела твое имя в регистрационной книге. Посмотри». Я протянула левую руку. На фоне загара на среднем пальце отчетливо и ясно вырисовывалось белое кольцо. Николас смотрел на него миг, его губы дрожали. Затем он притянул меня к себе. Его голос звучал неровно. Он уткнулся лицом в мои волосы. «Итак, ты собираешься снова пустить меня в свою жизнь? После всего, что я сделал… После…»
«Ты сказал, мы не будем об этом говорить».
«Нет, я люблю ясность, а? Так мне будет и надо, если ты прогонишь меня и велишь отправляться туда, куда я заслуживаю, и не разбивать твою жизнь».
«Нет», – сказала я.
Жаворонок снова покинул гнездо и бил крыльями в ясном небе. Я мягко коснулась руки Николаса. «Только… никогда не оставляй меня снова, Николас. Думаю, что не переживу этого».
Его руки крепко сжались. Он сказал почти жестоко: «Нет, Джианетта, никогда».
Жаворонок раскачивался, опирался легкими крыльями, перышками-снежинками на хрустальные пузырьки своей песни. Огромные горы дремали, дрейфовали их вершины над морем светлого тумана.
Я зашевелилась в руках Николаса и сладко вздохнула. «На что спорим, что, когда вернемся в аббатство Тенч, мама встретит нас, словно ничего никогда и не случалось, и спокойно поместит нас обоих в свободную комнату?»
«Тогда нам лучше пожениться, прежде чем мы приедем туда, – сказал Николас, – или я не ручаюсь за последствия».
Так и произошло.