Костры из лаванды и лжи
Шрифт:
– Лестница, что, до самого верха идёт?! – дошло до неё. – И на каждом этаже есть выход?
– Да, даже на чердаке.
– Так вот как Моник… – Женя осеклась, но Эдуар её понял.
– Исключено, – его голос заледенел. – Все выходы, кроме моего заблокированы. И о них не знает никто, кроме меня.
Женя поджала губы и ничего не сказала. Некоторое время они шли молча. В тишине были слышны лишь шаги и участившееся от подъёма дыхание.
– И сколько ещё тайных ходов имеется в замке, мсье Роше? – сухо поинтересовалась Женя. И добавила с издёвкой: –
– Это старый замок, – Эдуар, не оборачиваясь, на ходу пожал плечами. – Их может быть сколько угодно. Но лично я знаю только два – этот и аналогичный в правой башне.
В мыслях Жени вспыхнуло воспоминание.
– Так мне не показалось тогда, в день пожара? – осторожно произнесла она. – Ты и правда вышел прямо из стены. Такой грохот стоял, как будто сама башня сейчас разрушится.
– Да, пришлось повозиться, – коротко ответил Роше.
– Спасибо… Что спас…
Женя импульсивно сжала его руку и почувствовала ответное пожатие, а затем Эдуар провёл большим пальцем по тыльной стороне ладони, рассылая по её телу тысячи электрических импульсов.
– Пришли, – хрипло произнёс он и подтянул её вперёд, ближе к себе.
Теперь они вместе стояли на крохотном пятачке, практически соприкасаясь телами.
– Откуда ты знаешь? – сдавленно произнесла Женя, стараясь изо всех сил не замечать его близость.
– Считал ступени.
Он повёл лучом фонаря по стене и высветил прямоугольную рамку, внутри которой поверхность немного вдавалась внутрь.
– Видишь, вот проход на третий этаж, но дверь заблокирована со стороны твоей гардеробной стеллажами, в неё невозможно пройти. Во всяком случае человеку.
Эдуар присел на корточки и стал ощупывать углы и нижнюю границу рамы. Почти сразу же он издал возглас удовлетворения:
– Ага! Как я и думал… Смотри, Эжени! – Он посветил фонариком прямо перед собой и нажал на поверхность. Кусочек панели легко прогнулся под его пальцами и приоткрыл небольшой лаз. – Вот и весь секрет ночного обжорства!
Он выпрямился, всё ещё направляя луч фонаря на брешь внизу двери.
– Это моя вина, – с сожалением произнёс Эдуар. – Надо было сразу подумать про этот ход. Ещё тогда, когда ты…
Он осёкся и замолчал. Их лица были так близко, что Женя чувствовала его дыхание у себя на висках.
– Эжени, нам нужно… – мсье Роше придвинулся к ней вплотную, положил руки ей на плечи и медленно провёл ими по спине до самой талии.
Женя инстинктивно потянулась к нему и упустила тот момент, когда Эду плавно, как в танце, повернул их обоих на 180 градусов.
– … поменяться местами, – закончил он фразу, довольно усмехнувшись её реакции. – Так удобнее спускаться.
Шагая по ступеням вниз, Женя злилась на своё глупое сердце, которое несмотря на всё, по-прежнему трепетало в груди от одного взгляда на Эдуара. А заодно и проклинала Фабриса, его проникновенные просьбы и собственную мягкотелость.
«И Эду тоже хорош! Ведёт себя, как ни в чём не бывало.
Протискиваясь вслед за мсье Роше в проход, ведущий в его гардеробную, Женя мысленно собиралась с духом, чтобы сделать то, для чего приехала – поговорить о закрытии музея и отеля. Попробовать убедить его не горячиться. А после того, как у неё, конечно же, ничего не выйдет, распрощаться и уйти. И возможно вечером съесть все стратегические запасы мороженного из холодильника Кристиана, пытаясь вернуть себе хотя бы подобие душевного равновесия.
На пороге гардеробной Роше внезапно замер, и Женя врезалась в его спину.
– Чего застрял? – со злостью прошипела она.
Ей не было больно от столкновения, но его запах, пропитавший собой всё вокруг в темноте крошечной комнатки, кружил голову и лишал уверенности в себе.
– Тише, Эжени, – прошептал он в ответ, прислушиваясь. – Кажется, в гостиной кто-то есть.
Женя раздражённо закатила глаза:
– Нашёл время для шуток. Это всего лишь кот.
– Нет, кто-то покрупнее.
«Да кому надо к тебе вламываться среди бела дня?»
В её голове пронеслись яркие картины, одна бредовей другой. Мадам Трюдо, обыскивающая тёмную комнату в поисках полынной настойки. Люк, раскладывающий на комоде трупики мышей. Неизвестные сатанисты, рисующие на полу пентаграмму и зажигающие свечи.
Женя зажала себе рот ладонью, чтобы не засмеяться, а потом выдохнула и прошептала:
– Адель, наверное, пришла?
– Нет, она у своей бабушки.
– Мо… – в последний момент она успела одёрнуть себя, не желая спрашивать про Моник. – Может уборка номера?
Мсье Роше покачал головой и, стараясь не шуметь, направился к двери из спальни.
– А жаль, убраться тут не мешало бы… – пробормотала Женя.
Эдуар немного приоткрыл дверь, и стало слышно, как кто-то рывком раздвинул шторы и открыл окно.
– Аннет, ты уверена, что мсье Роше никуда не уходил? – раздался голос Фабриса.
– Нет, у себя его нет, – через пару секунд вновь произнёс он, и Женя догадалась, что её бывший начальник разговаривает по телефону. – Но дверь открыта, и тут жуткий бедлам и накурено. Пришли кого-нибудь прибраться.
Эдуар резко развернулся и потянул Женю обратно в гардеробную.
– Уходим, – прошептал он, открывая тайный проход. – Не хочу с ним разговаривать.
Опешив, Женя не стала сопротивляться, но когда Эдуар закрывал за ними стеновую панель, всё же поинтересовалась:
– А Фабрис-то чем тебе не угодил?
Мсье Роше не ответил, протиснулся вперёд и, найдя в темноте её ладонь, стал спускаться в подвал.
Луч фонарика метался по лестнице, иногда устремляясь вперёд. Спустя четырнадцать ступеней Эдуар всё же ответил на Женин вопрос: