Костры из лаванды и лжи
Шрифт:
Женя улыбнулась и помыла чашки после нехитрого завтрака. Затем надела длинное чёрное платье, то самое, что покупала на день основания замка Шато Д'Эпин. Воспоминания о том, как в злополучном подвале Эдуар прижимал её к стене и сминал подол этого самого платья, болезненно укололи. Настроение начало стремительно падать.
– И что теперь? Не носить его что ли?
Накинув поверх платья жакет, подхватив зонт и сумочку, Женя вышла во внутренний двор.
«Платье же не виновато в том, что я растаяла, как сахарная вата, стоило только Эдуару…
Отчего-то казалось, что на выставки, как и в оперу, нужно непременно надевать что-то более парадное. На что Клэр лишь рассмеялась и влезла в самые простые джинсы, драные на коленках.
В Марселе Женя была лишь однажды, в день своего прибытия во Францию. Вспомнив себя на стоянке такси, растерянную и напуганную, она невольно улыбнулась.
«Кажется, с того дня прошла целая вечность».
Когда они с Клэр вышли из автобуса в старом порту, город дохнул на них утренней влажностью и запахом свежих морепродуктов, которые рыбаки продавали с лотков у кромки воды. Бухта была так забита лодками и яхтами, что казалось, можно перейти с одного берега на другой, не замочив ног. За ними вдали виднелся строгий средневековый форт из красноватого камня.
– Да тут мачт, как деревьев в лесу! – удивилась Женя, вытягивая шею в сторону причала – А там что, осьминог?! Клэр, ты посмотри только, и правда осьминог!
Она потащила подругу к рыбному базару на берегу. У лотков толпились люди, упитанная дама с высветленными кудрями и объёмной сумкой громко торговалась с одним из рыбаков. На небольшом ящике сидел чёрный усатый кот и, не обращая никакого внимания на суету вокруг, деловито умывался.
– Они что сами это всё наловили? – прошептала Женя на ухо Клэр, не желая привлекать к себе внимания.
Та только закатила глаза.
– Конечно, они каждое утро тут свежий улов сбывают. Слушай… – на лице Клэр появилась коварная усмешка. – А может ну её, эту пыльную галерею, а? Давай тут побродим! Погода супер! Прогуляемся до форта Сен-Жана, а потом рванём на остров Иф. Там классная экскурсия по замку, мы с классом ездили в старшей школе. Правда, меня придурок Паскаль запер в одной из камер, но потом ему зато мадам Богаре…
– Погоди, – прервала Женя её болтовню. – Ты сказала «замок на острове Иф»? Это как в «Графе Монте-Кристо» что ли?
– Он самый, ага, – Клэр довольно кивнула. – А ты не знала? Это ж реальная тюрьма была. Дюма потому и выбрал это место для своего романа. А сейчас там музей.
Женя прикусила губу. Посмотреть на знаменитое место из книги хотелось просто невероятно. Но с другой стороны, замок уже пятьсот лет простоял, значит и ещё пару дней подождать может. Наконец она покачала головой, решившись:
– Нет, давай в другой раз на экскурсию. Обязательно! Но сегодня, как планировали, в галерею. Мне нужно для себя закрыть этот вопрос…
Клэр недовольно вздохнула, но не стала больше уговаривать. Сверилась с навигатором в телефоне и потянула Женю на улочку справа. В отличие от Экс-ан-Прованса дома по обеим сторонам бульвара возвышались на пять-семь этажей и выглядели
– Нам разве далеко? – остановила её Женя. – Сама же говорила, погода шикарная, давай прогуляемся. Зря я только зонт взяла. Заодно, может, на достопримечательности по дороге какие-нибудь глянем.
– Да тут вроде нет ничего, сейчас посмотрю, – подруга нырнула в телефон и позволила увести себя дальше по улице.
Через пару минут она довольно хмыкнула.
– О, нашла. В этом районе находится Муниципальная опера, которая была построена на территории бывшего Большого театра, Дворца Биржи и начала улицы Сен-Ферреоль, – Клэр умудрялась на ходу зачитывать с телефона исторические справки. Кажется, она не оставляла попыток немного побыть гидом, хотя все её порывы зачастую заканчивались фразами вот как сейчас: – Ой, в общем, это первый район Марселя и называется он Опера. Здесь мило, да? Нам, кстати налево, на площадь Оноре д'Эстьен д'орв.
Правда, Женя подозревала, что подруга попросту готова была говорить о чём угодно только не об отельных тайнах, о которых вдосталь наслушалась во время их поездки из Экс-ан-Прованса до Марселя. Поначалу Клэр было любопытно, но когда разговор свернул в сторону психиатрии и душевных терзаний, подруга заметно приуныла. А потому теперь рада была переключиться на красоты старого французского города.
Тонкие чёрные буквы со строгим изяществом складывались в название «CARRE D'ARTISTES. Galerie d'art» и ярко контрастировали с кремово-бежевой плиткой, которой был отделан первый этаж здания. Входом в галерею служил высокий арочный проём с современными прозрачными дверьми в чёрных рамах. В тон им у входа прямо на улице лежал ковёр, тоже чёрный, на котором белыми буквами повторялось название галереи. Строгость линий и цвета читалась и в кубическом вазоне с пальмой, и в настенной прямоугольной табличке.
– Ничего так, – отметила Клэр, входя внутрь. – Чувствуется стиль. О, смотри! А я думаю, странно как-то, что здесь акрилом пахнет. А тут вот что…
За небольшим столом сидела женщина лет сорока в тонком полосатом пуловере и ловко водила кистью по холсту. Посетители галереи, а их в утренний час было не так уж много, останавливались возле художницы и из-за спины наблюдали за творческим процессом. Но Женю интересовало совсем не это. Схватив Клэр за руку, она потянула её вдоль картин, висевших на стенах.
Изнутри галерея представляла собой анфиладу, один зал плавно перетекал в другой. Женя издалека заметила то, ради чего затеяла сегодняшнюю культурную программу. Не глядя по сторонам, она направилась прямиком к одной из картин и замерла перед ней.
– Слушай, это отпад! – неожиданно восхитилась Клэр.
Женя вздрогнула. Погрузившись в воспоминания, она забыла, что по-прежнему держит подругу за руку.
– Это та самая, да?
Женя кивнула, завороженно разглядывая ворона, терзающего мышиный трупик. В этот раз ей бросилось в глаза, что птичий клюв был чересчур драматично окрашен рубиновым.