Костры Тосканы
Шрифт:
ГЛАВА 7
Пьеро, возвратившийся с загородной прогулки по окрестным холмам, вошел в родовое палаццо. Его загорелое лицо улыбалось, глаза ярко блестели. Шагая через широкий холл к лестнице, он громким голосом повелел подать наверх вина и конфет — он знал, что у Массимилио давно все готово.
— Простите, синьор!
Пьеро приостановился.
— Чего тебе, Серджио? Мне надо переодеться.
Серджио кивнул.
— Я знаю, но вас ждет врач. С утра ждет и не уходит.
— Зачем он тут?
Хорошего настроения как не бывало, но Пьеро старался быть сдержанным.
— Не знаю, синьор. Он сказал лишь, что дело весьма важное.
Серджио отступил в сторону, открывая дорогу к рабочему кабинету Лоренцо, куда Пьеро заходить не любил.
— Ну хорошо. — Пьеро глубоко вздохнул. — Ты говоришь, он тут?
— Да, хозяин. Его направили из Синьории, — Слуга позволил себе улыбнуться. — Если вы помните, он уже испрашивал вашей аудиенции — дней десять назад.
— Ах вот оно что, — усмехнулся Пьеро. — Есть люди, которые в каждой капле дождя видят заразу. Похоже, наш гость из таких.
Серджио забежал вперед, чтобы открыть дверь кабинета, после чего приосанился и объявил:
— Пьеро ди Лоренцо де Медичи.
Худощавый, опрятно одетый человек средних лет живо поднялся с кресла.
— Доброго дня вам, Медичи, — учтиво сказал он. — Меня зовут Эннио Эрманарико. Я имел счастье встречаться с вашим отцом.
— Похоже, отец мой успел перезнакомиться со всеми на свете, — уронил Пьеро, направляясь к письменному столу. — Кажется, у вас ко мне какое-то дело? И такое, что даже Синьория не способна самостоятельно в нем разобраться? — Он сел на край стола, небрежно покачивая ногой, его сапоги были забрызганы грязью.
— Синьор Медичи, — врач вскинул брови, несколько опешив от такого приема, — позвольте мне быть откровенным. Вы очень молоды, а бремя власти — нелегкое бремя. Ответственность, на вас лежащая, весьма велика. Возможно, вы даже не вполне представляете, насколько она огромна.
— В самом деле? — усмехнулся Пьеро. — Мой отец взвалил на себя эту ответственность в двадцать один год. Его молодость ему ничуть не мешала. То же происходит со мной. И это в духе Медичи. Мы учимся властвовать, пока мы горячи и сильны, мы не ждем, когда наши руки затрясутся от старческой слабости. — Он ослепительно улыбнулся, его светлые волосы ярко сверкали, подобно нимбам ангелов Боттичелли.
— Ну хорошо. — Эрманарико нахмурился. — В таком случае вы, конечно, прочли мою докладную записку.
Улыбка Пьеро чуть потускнела.
— Да… я ее просмотрел, но детали нуждаются в уточнении. Возможно, вы вкратце напомните, о чем там идет речь… пока не пришел мой повар.
Эрманарико заколебался, на лице его отразилось сомнение.
— Я попытаюсь, синьор. Правда, на это уйдет какое-то время.
— У вас оно есть, — кивнул Пьеро, внутренне покривившись. — Начинайте, любезный. Уверен, что вы поразите меня.
Врач пожевал губами.
— В прошлом году во Флоренции три человека умерли от чумы. А в кварталах за воротами Сан-Фредиано таких случаев было гораздо больше. Семнадцать душ отправились в царство Божие. Это внушает тревогу.
— Кто там живет? — спросил Пьеро, придавая лицу заинтересованное выражение.
— По большей части бедняки — чесальщики шерсти. Мы склонны думать, что зараза разносится паразитами, живущими на животных.
Пьеро засмеялся.
— Похоже, нашим медикам нечем заняться, раз они взялись за блох!
Врач пропустил насмешку мимо ушей.
— Медики заняты тем, что спасают людей, и полагают, что блохи опасны, — сухо парировал он. — Нас очень пугает ближайшее лето. Чума любит жару, и, если мы будем сидеть сложа руки, может случиться беда.
— А при чем же тут я? — спросил Пьеро, усаживаясь поудобней. — Вы пришли ко мне именно с этим?
— Мне больше не к кому обратиться, — мягко ответил врач. — В минуты опасности Флоренция всегда прибегала к Медичи. И всегда получала помощь. Вот почему я здесь.
— Какой опасности? — изумился Пьеро. — Объясните мне толком! Вы говорите, что летом может вспыхнуть чума. — Он умолк и глубокомысленно покачал головой. — Но этого заявления мало! Какая чума? Черная? С язвами, с сыпью? Или какая-нибудь иная? А возможно, и вовсе ветрянка?
Сообразив, что его поддразнивают, Эннио Эрманарико нахмурился и мрачно сказал:
— Эта чума чаще встречается у свиней, но людей она тоже косит. Несчастные начинают гнить изнутри.
Пьеро потянулся и соскочил со стола.
— Я почему-то не очень напуган. Но все же скажите, чего вы хотели бы от меня.
Эрманарико понял, что тратит время впустую.
— Следует снести все старые здания, — угрюмо сказал он, — где бедняки живут в тесноте и грязи, и взамен их построить новые. Просторные и с белеными стенами. Кроме того, надо взять на заметку людей, что работают с шерстью. Их всех раз в неделю должен осматривать врач.
Пьеро обомлел.
— Прекрасно! И вы полагаете, что я это все оплачу? — Он перевел дух и продолжил: — Или вы предлагаете мастерам поработать бесплатно? А скажите, ваши коллеги, они что — согласятся проводить даровые осмотры?
Врач одернул свой темный, строгий камзол.
— Полагаю, что да.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Шум, доносящийся со двора, тоже затих. Пьеро раздраженно поморщился и перешел в наступление.
— Довольно, любезный медик. Я вас послушал, теперь вы выслушайте меня! Вы знаете, что сейчас происходит в Неаполе? Вы можете мне сказать, чем отзовется смерть Фердинанда? [47] Сфорца зазывает французов в Италию! Вы слыхали о том? Король Англии наложил арест на наш лондонский банк. Он присвоил все наше золото — восемь тысяч полновесных флоринов, и мы не можем вернуть ни монеты. Каково это? Попытайтесь вообразить! Сиена с Генуей зарятся на Ливорно. Значит ли это хоть что-то для вас? И вы рассчитываете, что я стану волноваться из-за какой-то там шерсти? — В припадке праведного волнения он пошатнулся и ухватился за стол. — Приходите ко мне в июне, любезный Эрманарико. Но только в том случае, если кто-нибудь умрет от чумы. Тогда, возможно, мы с вами поладим и снесем пол-Флоренции, а также вычистим остальные дома.
47
Имеется в виду неаполитанский король Фердинанд I, умерший в январе 1494 года.