Костя в школе. Началка

Привет! Меня зовут Костя. Я не так давно перешёл в пятый класс. Вчера, в последний день перед осенними каникулами, мы на одной половине уроков мы смотрели фильмы, на другой – пили чай и играли в «мафию». Мой лучший друг Никита обиделся, что я его сразу вычислил и убедил других мирных жителей, что он мафиози. «По глазам вижу, по глазам вижу, – передразнил он меня после игры. – В прошлый раз я тоже знал, кто ты, но при этом защищал, чтоб дать тебе поиграть!». «А когда был прошлый раз, три года назад?» – ехидно уточнил я. «В этом году», – сказал Никита и удалился, оставив меня с чувством вины на все каникулы.

Я вообще не смог

Летом 2015-го года мне исполнилось семь лет, и первого сентября я пошёл первый раз в первый класс. Точнее – поехал. На автобусе с мамой. И с букетом георгинов самых разных цветов. Мы их вместе сажали и растили на дачной грядке. А первого сентября мама всё утро заворачивала их в прозрачную бумагу.

Она крутила в руках букет, где георгины в странных позах плющились об обёртку, выдыхала и начинала всё заново.

– Вот увидишь, ни у кого не будет такого букета, – говорила она ободряюще.

Я жевал холодную гречневую кашу, и с этими словами она останавливалась на полпути к животу.

Я слишком хорошо помнил мамино «вот увидишь, ни у кого не будет такого костюма» перед новогодним утренником в детсаду, куда она нарядила меня снеговиком. Для этого она набила чем-то похожим на вату свою вязаную белую жилетку с капюшоном. Капюшон удерживался на голове с помощью шарфа, ещё была верёвочка на животе, резинка снизу и чёрная водолазка внутри (чтобы руки были похожи на палочки). На нос надевалась бумажная морковка. «Не жарко?» – спрашивала мама, когда я примерял дома костюм. «В самый раз!» – отвечал я, уверенный в том, что снеговика следует изображать на улице. Ещё мы нашли в парке длинную палку и берёзовые хворостины, из которых соорудили метлу. Так вот, снеговик начал таять, ещё не доковыляв до ёлки, – воспитательница вытащила меня, насквозь мокрого, из этого кокона, и утренник я провёл в водолазке и подштанниках с вялой морковкой на носу и метлой в руках. Да, как ни крути, костюма растаявшего снеговика больше ни у кого не было.

Удачно погрузившись в воспоминания, я незаметно для себя съел кашу.

Измятая бумага тем временем была отправлена в мусорку. Мама перевязала букет красной лентой, оставшейся от коробки с тортом, замотала кончики стеблей мокрой тряпкой, а тряпку укрыла чёрным целлофановым пакетом.

– Только напомни мне снять пакет, когда подойдём к школе, – попросила она, явно уверенная в том, что и сама не забудет.

Я кивнул. Но мы, конечно, забыли, и с тех пор мама вздыхает всякий раз, когда смотрит мои первосентябрьские фотографии, где я выглядываю из-за растрёпанного букета, а на переднем плане развевается чёрный пакет с красной лентой.

Но не буду забегать вперёд. Тогда я вёз ещё бодрые георгины своей первой учительнице, которую зовут Наталья Сергеевна.

– Мам, Наталья Сергеевна?

– Где? – мама вертит головой.

– В школе.

– А, да, Наталья Сергеевна.

Она то и дело поглядывала на часы и тормошила мне чёлку. А вот и наша остановка. Мы бежали, перепрыгивая через лужи от вчерашнего дождя. Георгины радостно кивали в моей руке. Наконец мы замедлили шаг у школьной ограды и с пустынной улицы попали в пёструю и громкую толпу. Я, признаться, немного опешил и невольно потянул маму назад. Мама тут же наклонилась и заглянула мне в глаза: «Костюш, всё хорошо. Уже завтра будет не так страшно, а через неделю совсем привыкнешь. Главное – не волноваться, помнишь?»

Ещё бы!

Тут следует пояснить, что ещё задолго до начала моей учёбы моя мама волновалась, что я буду волноваться в школе. Например, из-за оценок. Сама она была круглой отличницей. Кстати, что значит «круглой»? Может, это в честь золотых медалек, которые я нашёл на даче в нижнем ящике старого секретера? В общем, когда-то она их очень ценила и переживала, что не получит. А потом горько об этом жалела.

– Представляешь, Кость, – рассказывала она мне пятилетнему, – однажды я чуть в обморок не свалилась. Из-за какой-то тройки! Пошла забирать тетрадь, а в глазах темно, и ничегошеньки не видно. Шарю рукой по учительскому столу, а другой холодный пот со лба стираю…

– Мама, – попытался разобраться я, – так ты переживала из-за пятёрок или из-за троек?

– Из-за всех оценок, – сокрушалась мама, – столько здоровья на них положила, а зачем…

– Да уж, здоровье важнее.

Мама погладила меня по голове:

– Хорошо, Костя, что ты это уже понимаешь. А я вот глупая была.

Тут мама, конечно, преувеличивала. Прабабушка Аня (я её звал бабаней) говорила, что мама гениальна от рождения, и тоже приводила немало историй в подтверждение. Например, в возрасте трёх месяцев мама показывала на холодильник, когда хотела есть. Я долго не мог взять в толк, что ж в этом гениального.

– А что у тебя болело от пятёрок? – справился я тогда у мамы.

Она замялась:

– Голова болела, зрение испортилось, осанка никудышная. А уж сколько нервных клеток потрачено впустую! Обидно до слёз! Лучше б для тебя их сберегла.

И хотя я слабо представлял, как бы следовало распорядиться этим сбережением, мне тоже было очень обидно.

А ещё мама никому не позволяла ставить её мне в пример.

Помню, на шестой день рождения бабаня подарила мне маленький рюкзачок.

– Какой у нас очаровательный первоклассник! – ахнула она, увидев меня с ним за спиной.

– А кто такой первоклассник? – спросил я.

И бабушка рассказала мне про школу, уроки, ребятишек, бегающих по коридорам.

– Будешь у нас отличником, как твоя мама, – заключила она.

И тут откуда ни возьмись прилетела мама:

– Бабуль, ну на что ты подбиваешь ребёнка? Даром эти пятёрки не нужны!

– Как не нужны? – опешила бабушка. – А что же нужно?

– Нужен интерес к познанию! – сказала мама.

– Папа, а ты круглый отличник? – спросил я однажды за ужином. Папа даже поперхнулся.

– Нет, Костя, не круглый.

– Значит, ты всегда знал, что оценки не главное?

– Всегда, – уверенно кивнул папа.

– Тебе родители рассказали, или ты сам догадался?

– Сам, Костенька, всё сам.

– Молодец, – похвалил я. – А вот мама так намучилась.

И мы с папой тяжело вздохнули.

Где-то за полгода до поступления в школу разговоры о бесполезности оценок чуть не вытеснили сказку перед сном. Мне пришлось просить маму начинать со сказки, а уж когда глазки закроются – про школу. Мама, к счастью, согласилась, пробормотав нечто странное про подкорку, на которую всё запишется.