Костяная ведьма

Чупеко Рин

…которое резко оборвалось, и я оказалась на земле.

– Это всегда приятно, – спокойно заметила Микаэла, – по крайней мере, поначалу. Но чем больше магии ты вбираешь за короткий срок, тем сложнее тебе оградить свой разум. В какой-то миг тебе покажется мало, и ты станешь вытягивать все больше энергии, пока не умрешь от темной гнили. С этой зависимостью большинство Костяных ведьм не справляются, вот почему нас так мало. Я подчинила тебя, как то существо, пытаясь показать, к чему приводит поглощение большого количества магии, ослабление защиты и передача власти над собой другому. Со временем я научу тебя контролю. Научу выдержке.

И в следующий раз, вполне возможно, ты сама нарисуешь руну, но тогда все будет по-другому.

– Вы подвергаете ее опасности! – воскликнул Фокс и рухнул на колени рядом со мной. Я ощутила исходящую от него злость.

– Когда-то давно мне пришлось убить свою подругу-ведьму. Ее разумом завладел дэв, так что у меня не оставалось иного выбора. Теперь я жестока, потому что не хочу повторить свою ошибку, – ее мелодичный голос стал грубым. – Ты меня поняла, Тия?

– Да, – выдохнула я и сжала руку Фокса, дав понять, что мой разум прояснился.

Только что леди Микаэла назвала мне причину, почему Костяных ведьм так боятся: не потому, что мы можем контролировать дэвов, а потому, что способны подчинить себе разум любого существа.

– Тебе понравилось в Ниве? – спросил я.

Девушка сидела, глядя на океан из-под костей давно умершего чудовища – причина, по которой это место называют морем Черепов. Вода собиралась вокруг ее лодыжек и обволакивала подол платья цвета красной ржавчины. Скелет монстра образовывал над ней арку, опаленную жарким солнцем, которое до черноты выжгло всю землю. Я вспомнил, как всего в нескольких шагах от места, где сейчас стою, она убила слоноподобного дэва. Он глядел на мир своими пустыми глазами, а из его живота вываливались внутренности. Я задержал дыхание, но запаха разложения так и не учуял. Там, где раньше лежала его туша, не кружили мухи. Даже не было личинок, пожирающих его плоть, несмотря на удушающую жару. Повсюду лежали одни кости – мертвые памятники, жертвоприношения морю.

– Нет. Люди там показались мне странными. Они с подозрением смотрят на всех, кто не похож на них. Бесспорно, того же мнения они придерживались и обо мне, только по другой причине. Ты родом из Дрихта, а потому хорошо знаком с тиранией старой гвардии и упрямством правящего класса. Нивианские буржуа обладают большими полномочиями. Убивая ашу, дрихтианец верит, что следует воле богов. А нивианец, рассуждая о возвышенном и проповедуя милосердие, убивает незаметно. На убеждения Мерквика повлияла торговля рунными ягодами, однако остальные жители Одалии действуют по указу столицы. Даже Найтскросс.

– Но стоит обратить внимание на то, что раньше отказывался видеть, и мир обретает другие краски. С тобой произошло то же самое, ведь так? Когда король Аадил запретил твои прославленные песни, а тебя бросил на три месяца в мрачную темницу.

– Откуда ты об этом знаешь?

Сверху на нас с понимающим видом взирал скелет чудовища.

Она указала на мое стеклянное сердце, его переливы то вспыхивали, то гасли.

– Тебя несложно прочитать. Да, в Ниве мне не понравилось, но знакомство с этим городом оставило в моем сердце самые странные и волнующие воспоминания. Возможно, оттого, что все для меня выглядело новым. Или оттого, что мир оказался шире моего жилища в Найтскроссе.

– Я так и не избавилась от своей неприязни к толпе людей, хотя выступала перед ними сотни раз. Мне никогда не нравилось быть в центре внимания, что для аши считается необычным. Но, несмотря на людское отвращение, моя первая ночь в Ниве подарила мне теплые воспоминания.

– Почему?

– За всю жизнь меня привлекли лишь двое мужчин. И как ни странно, обоих я повстречала в ту самую ночь в Ниве, пусть и не при самых приятных обстоятельствах.

5

Празднование в Ниве, столице Одалии, было в самом разгаре, когда леди Микаэла, сидя на своей пегой лошади, вела нас по извилистым улочкам города. Фокс вместе со мной ехал позади на пятнистом сером жеребце, купленном в Мерквике. Мне ни разу не доводилось видеть такого большого скопления людей на столь малой площади.

В Найтскроссе дома строили вдоль естественно пролегающих тропинок, поэтому я привыкла к широким дорогам. Но, прожив столько лет в Кионе, так и не смирилась с узкими улицами оживленных городов Одалии. Тесноту усугубляли толпы людей, которые собирались посмотреть на выступления уличных музыкантов, облаченных в странные одежды. Одни играли на тамбуринах, другие – на барабанах и трубах. При этом никто из них не стеснялся шуметь.

Люди разводили на городских площадях костры и по очереди прыгали через них. А все остальные смотрели, смеялись и хлопали в ладоши. Пляшущие среди множества людей языки пламени напугали меня. Я вцепилась в брата, испугавшись, что огонь может распространиться и в считаные минуты спалить город. Несмотря на жару и дым, кожа Фокса на ощупь оставалась холодной.

– Они празднуют день весеннего равноденствия, – пояснил Фокс. Парни и девушки, каждый раз взлетая над костром, стремились прыгнуть как можно выше. – Огонь дарит очищение, и прыжки через него избавляют от всех болезней и зла в предстоящем году.

– Но в Найтскроссе мы так не делаем.

Самый большой огонь полыхает в кузнице моего отца, и я с трудом могу представить себе его реакцию, если вдруг жители решат прыгать через пламя.

– Сельские угодья не самое подходящее место для костров, Тия.

– Как и города, на мой взгляд.

Мы прошли чуть дальше, и шумное веселье немного стихло. Прохожие, завидев пустое сердце Микаэлы и мой кулон, отливающий серебром, останавливались. Некоторые пытались слиться с толпой, сторонились нас, хотя узкие дороги не позволяли отступить. На Фокса смотрели из-за того, что у него не было стеклянного сердца, а на бедре болтался серебряный меч – за это время других воинов мы не встретили. К счастью, причиной этих взглядов были не отсутствующая тень, убеждала я себя, и уж точно не отсутствие жизни в равнодушных глазах.