Костяной браслет
Шрифт:
— Ох, Вигот!
— Как жаль…
— Что?
Его темные глаза сверкали во мгле.
— Как жаль, что я… Твоя бусина… Твой глаз.
Сольвейг безмолвно склонила голову, и ее чудесные золотые волосы упали Виготу на грудь. Она помедлила мгновение, а затем встала и, сдерживая горячие слезы, отвернулась.
На причале в полутьме маячили две бледные фигуры. Один человек остановился рядом с лодкой Рыжего Оттара, прячась в тени опрокинутого ялика, но другой прошел прямо к судну, поставил правую ногу на сходни и позвал:
— Оттар!
Рыжий
— Рыжий Оттар!
Рыжий Оттар прорычал снова и поднялся на ноги. Он схватил пылающий факел и вынул его из железной подставки.
— Кто там? — выкрикнул шкипер.
— Посланник короля, — отозвался голос.
Рыжий Оттар прошел несколько шагов по сходням и помахал факелом у незнакомца перед носом.
То был Эдвин.
18
Эдвин плыл с ними. Синеус плыл с ними. И несмотря на все его ворчанье, Рыжий Оттар вовсе не был этим недоволен.
— Когда мы доберемся до Миклагарда, — сказал он Эдвину, — ты будешь посланником короля. Но на моем судне вы с Синеусом гребцы.
— Подменные гребцы, — твердо возразил тот.
— Вигот работал веслом в паре со мной. И именно этим вы со славянином и займетесь. По очереди.
— Мы будем стараться.
— Да уж пожалуйста, — откликнулся Рыжий Оттар и обратился к Михрану: — Ты ведь знал обо всем этом.
Проводник вытянул руки перед собой, словно взвешивая что-то на весах.
— Ах ты, мошенник! — В голосе шкипера возмущение мешалось с восхищением.
Сольвейг и Эдит были в восторге от новых членов команды. Их мнение разделяла и Одиндиса. Сольвейг не однажды замечала, как они с Синеусом подолгу улыбались друг другу.
— Ты помнишь, как назвал нас Эдвин? — спросила девушка у подруги.
— Прекрасные молодые женщины! — с улыбкой воскликнула Эдит.
— А потом Оттар сказал, что я недозрелая девица, пустившаяся в необдуманный путь, а ты — рабыня.
— Я и есть рабыня.
Вечером, когда все собрались на палубе, Михран начал свой рассказ:
— Первый порог… — Он отхлебнул эля и продолжил: — Называется Большерот. Некоторые проводники зовут его «Не спи!».
— На таком пути, — жизнерадостно проговорил Оттар, — каждый день что водопад. Трудности, опасности, непростые решения…
Михран помахал пальцем у него перед носом и покачал головой.
— Не трудно, — хмуро предостерег он шкипера. — Очень трудно. Не опасно. Очень опасно. Завтра.
С
У их ног бурлила молочно-белая вода, извиваясь меж грозных камней, и издавала такие звуки, точно великан спешил поскорей проглотить свой завтрак. Волны рассекались утесами на ленты и, минуя каменистую преграду, каким-то непостижимым образом резво возвращались назад.
«У меня кружится голова, — подумала Сольвейг. — Течения в нашем фьорде вовсе не такие яростные, как здешние».
— Почему ты не предупредил нас? — завопил Рыжий Оттар.
— Если бы я предупредил, — крикнул в ответ Михран, — вы бы все напугались.
Нос лодки привязали двойным канатом к могучему дубу. Михран созвал всех и принялся давать распоряжения. Он ткнул пальцем в реку:
— Эта вода. Ужасная! Но тут можно… — Проводник указал на поток, что пузырился и закручивался вихрями у его ног, и уверенно кивнул.
Затем Михран приказал мужчинам раздеться до подштанников, а женщинам — снять шерстяные накидки и остаться в длинных рубахах без рукавов.
— Ты хочешь сказать… — с негодованием проговорила Одиндиса.
— Никаких брошей! — приказал им проводник. — Вода — это вор, все сорвет. Никаких поясов. Никто! Я знавал одного викинга. Его удушило поясом…
Михран выдал всем по сосновому колу, которыми запасся в Киеве.
— Нас двенадцать. Двое стоят у носа, двое по сторонам, двое у кормы. Четверо привязывают и отвязывают канаты. Все понятно? — Заметив, как все напуганы, проводник улыбнулся сияющей улыбкой. — Вы нащупываете дорогу колом, да? И если падаете и не можете держать лодку, то… — Он убедился, что все его внимательно слушают. — Тогда плыть.
Он помахал рукой вверх-вниз, а потом отвел в сторону.
— Плыть, грести к берегу. Никогда, никогда не пытайтесь встать на ноги или держаться прямого пути. Вода вас расплющит, и вы никогда не сможете встать.
— Тогда за дело, — призвал Рыжий Оттар. — Чем быстрее начнем, тем быстрее все закончится. Торстен, ты пойдешь со мной к носу.
— Нет, — возразил Михран, — Торстен останется на берегу. Он знает канаты и узлы.
— Я пойду! — с готовностью откликнулась Сольвейг.
Рыжий Оттар помедлил пару мгновений, а затем решил:
— Хорошо. Ты, Сольвейг.
Стоял ранний июнь, но вода была обжигающе холодна. Она бурлила и пенилась у колен Сольвейг. Девушка поджимала пальцы на ногах и пыталась привыкнуть.
А затем, от скалы к скале, по канату, путники начали медленно тащить корабль по течению. Однажды лодка царапнула о камень, один раз ее развернуло так, что нос указывал на берег, и Бергдис с Эдвином повлекло за нею вслед по глубине, пока они беспомощно болтали ногами.
Передышек не было. Лишь когда тени стали длиннее, команда Рыжего Оттара прошла первый порог. Они вдруг поняли, что руки их истерты до мозолей, а ноги изранены камнями.