«Косяк» авторитета
Шрифт:
Таксист на этот раз попался из коренных и по-русски хоть и понимал, но разговаривать не пытался. Антона это вполне устраивало. По дороге в отель он попросил остановиться у магазина с музыкальными инструментами.
Невозмутимый таксист выполнил просьбу. Когда клиент вернулся с футляром, таким, как для скрипки, только побольше, он опять не проронил ни слова. В салон эта штука поместится, а больше его ничего не интересовало.
– Катя? Романова? – услышала девушка вопрос, но от страха едва смогла ответить.
Бугаина, физиономия небритая – такого кто хочешь напугается!
– Нас твой дядя прислал! Мы теперь с тобой будем!
Романова, ожидавшая самого плохого, не могла прийти в себя. Она растерянно уставилась на второго детину. Тот, видимо, поняв состояние девушки, протянул ей сотовый:
– Если не веришь, позвони. Он тебе сам все скажет!
Катерина поверила. Почему так, она сама не могла ответить ясно, но только перезванивать не стала.
К ним присоединился третий – тот, которого Катя увидела первым и который затем звонил по сотовому.
– Ну что, погнали в отель? – постучал он пудовым кулаком по ладони другой руки, видимо, тем самым показывая готовность или крутить баранку, или снести кому-то голову. Постучав, вопросительно глянул на девушку.
«Господи! Как же я с ними на концерт приду! Ну, дядечка, удружил!» – тяжко вздохнув, Катя в сопровождении столь торжественного эскорта пошла к черному «Мерседесу».
Участковый лейтенант Попов с утра уже успел загрузиться делами по самое горло. Началось со скандала двух пенсионерок, в результате одна из бабусь огрела другую клюшкой. Слава богу, сил не хватило покалечить противницу. Но зато у обеих появился повод поднять с утра пораньше в опорном пункте страшный гвалт. Затем во дворе дома сто четырнадцать по Маяковской нашли труп бомжа. Про этот двор давно шла недобрая слава. В двух квартирах этого дома продавали бодяжную водку, и во дворе всегда что-нибудь происходило. То стекло разобьют среди ночи, то драку устроят! Прищучить бы барыг, да у одного в ГУВД родственник-майор. Второй тоже с блатом. Сунулся раз – так сразу: «Чего ты, лейтенант? Людям семьи кормить нужно! Одни они, что ли, такие?»
Да хер бы с ними. Действительно, не они – так другие! Синяки пили и будут пить всякое дерьмо! И при советской власти, когда винище по рупь с копейками было, «Шипр» хлебали!
Этих не жалко – от нее же и сдохнут! Молодежь жалко! С пятого класса жрать спирт бодяжный начинают. И ведь продают малолеткам, сволочи! Недавно двух таких гавриков на рынке чуть не прибили – один весь лоток продавцу фруктов заблевал! Хозяин сам за шиворот в участок притащил.
Попов вспомнил, как после этого заходил к шинкарке. Предупредил: еще раз соплякам бутылку продашь – закрою, и родственник не поможет! Так штрафами достану – не рада будешь. Каждый день проверки проводить буду. Та пообещала, что больше в жизнь не продаст.
Попов перевернул бумажку, осмотрел ее с интересом со всех сторон, затем вспомнил, на кой черт она у него тут лежит. На бумажке был номер телефона бизнесмена. Сынок его по пьяни набузил, так отец просил урегулировать вопрос, чтоб до суда не дошло дело.
Лейтенант посмотрел в окно. «Лето уже к середине, а я еще на рыбалке ни разу не был!» – с тоской подумал он.
В дверь требовательно постучали.
Пришла целая делегация: в который раз жаловаться на жильца своего подъезда. Тот завел себе пуму. Боятся все – взрослые, дети и даже дворовые собаки. А что с ним прикажете делать? В УК не прописано, что дома нельзя дикого зверя держать. Хорошо еще, что крокодила не завел! Вон по телику показывали, в столице в ванной один держал.
Пришлось впускать рассерженных жильцов. Ага! И хозяин раздражающей общественность животины с ними! Некоторое время все дружно кричали, пока Попов сам не рявкнул на них.
Оказалось, пума сорвалась с поводка и решила поиграть с мопсом. Мопса до сих пор найти не могут. Да что мопс! Весь двор в одну секунду разбежался!
Лейтенант выписал штраф за нарушение общественного порядка. Припугнул, что, если еще раз зверюга с поводка сорвется или будет без намордника, – живодерню вызовет или в зоопарк отдаст. Хозяин пумы в ответ нагло усмехнулся. Ему этот штраф – тьфу! Владелец трех мини-маркетов, разъезжает на иномарке последнего года выпуска.
На обед Попов ушел уже основательно уставший.
После обеда на некоторое время установилось затишье. Лейтенант уже хотел отправиться в городское управление, как в дверь постучали.
«Ну вот, не успел уйти», – немного грустно подумал он.
– Войдите!
Вошел крепкий мужчина. У Попова возникла уверенность, что он где-то его уже видел. Где же?
«Ладно, пусть сперва скажет, зачем пришел, а там вспомню», – решил он.
– Присаживайтесь. Рассказывайте, с чем пришли.
– Александр Анатольевич, я к вам по просьбе своего шефа.
Попов, слушая, разглядывал сидевшего напротив него человека.
Открытый, прямой взгляд. Лицо типично славянское, волосы светлые. Ни усов, ни бороды. На вид – лет тридцать с небольшим. Плечистый мужик, тренированный.
Попов подумал сначала, что это бизнесмен прислал узнать насчет своего сынка.
– Я же сказал господину Адамову, что позвоню ему сам.
– Нет, вы не поняли. Меня Григорий Иванович Рублев просил зайти.
«Крытый? Смотрящий нашего города?» – удивился участковый.
Узнав, от кого к нему с визитом, он сразу догадался, о чем может идти речь. И поэтому сразу спросил:
– Есть претензии насчет обыска? Если так, то это не ко мне. Проводили его столичные сыскари. Полковник Мещеркин у них старший был. Проводили согласно постановлению, с понятыми – все как положено.
– Да нет, я не с претензиями, Александр Анатольевич, – успокоил его посетитель, – я скорее с просьбой.
– Слушаю. Простите, как вас?..
– Василий Дмитриевич.
– Слушаю вас, Василий Дмитриевич.
Лейтенант Попов не был буквоедом или ментярой-дуболомом. Он не стал задавать тупых вопросов типа того, почему Крытый не пришел к нему сам? Надо человеку – почему бы не поговорить. Может, и ему потом в работе польза от этого будет. Смотря о чем разговор пойдет.
– Григорий Иванович недавно был задержан… Скажу вам прямо, – посетитель смотрел ему в глаза, – совершенно зазря. Перед ним извинились, все вернули, – Василий поднял ладонь, останавливая милиционера, собравшегося что-то сказать. – Претензий у моего шефа, я уже сказал, никаких ни к кому нет. Просто в связи с этим делом возникло несколько странных обстоятельств… Всего я говорить не могу, – улыбнулся посетитель.