Кот баюн и чудь белоглазая
Шрифт:
Коттин прилёг на зелёный, отполированный до блеска столик, с огромным удовольствием наблюдая семейные трения королевской четы. Когда пыл страстей вокруг него пошёл на убыль, план дальнейших действий вполне созрел в голове бывшего Кота.
— О, королева! Хозяйка горы! Богиня! — завопил Коттин, подскакивая к медленно остывающей в буквальном смысле красавице.
— Что ты хочешь, мошенник? — несколько раздражённо спросила та.
— У вас вот тут… ручка… и тут — пятнышко на накидке, — Коттин подхватил нежную ручку богини, указывая ей на пятно копоти.
— Вот, ведь, пекельное царство. Два часа оттирать, — проворчала Табити.
— Что вы, что
— Что ты там припас, хитрый Кот? — надменно спросила богиня, протягивая руку к предмету.
— Это мыльный шарик. Причём не из мыльного корня, из которого варили мыло доблестные скифы, — заявил Коттин красавице, наблюдая, как Горыныч перекусывает правой головой цепочку на ноге Стефана, совершенно обалдевшего от увиденного. Прочие же мастера попрятались за каменные заготовки, и лишь изредка выглядывали, чтобы посмотреть, чем занимаются небожители.
— Покажи, — потребовала Табити, сойдя с престола к прозрачному ручейку и набрав в ладони воды. Коттин подскочил к Хозяйке, и, когда она плеснула воду на руки, подал ей мыло.
— Этот шарик изготовлен по рецептам египтян, которые варили мыло ещё до твоего прихода в Мидгард, — поведал Коттин. — Они собирали по берегам пустынных озёр щелочные соли, смешивали с жиром, нагревали смесь до получения мыльного раствора. Это новшество переняли шумеры, они смешивали древесную золу с кипящей водой, вливали туда бараний жир или пальмовое масло, и также получали мыльную массу.
— Те народы — не арии, они полуденной крови, — Табити, забыв свою огненную природу, плескалась в мыльной воде, отмывая копоть и накипь.
— Римляне мыло называли сапо, по имени горы, на которой совершались жертвоприношения богам. Смесь из растопленного бараньего жира и древесной золы жертвенного костра смывало дождем в глинистый грунт Тибра. Женщины, стиравшие белье, обратили внимание, что благодаря этой смеси одежда отстирывается значительно лучше. Они стали использовать «дар богов» не только для стирки одежды, но и для мытья тела, — Коттин посмотрел на Горыныча, тот заталкивал головами плохо соображающего Стефана на спину.
— Тоже мне, чистюли, — хмыкнула Хозяйка. — Люди могут подумать, что до твоих римлян все ходили грязными, как свиньи.
— Что ты, великая, — замахал руками, бывший Кот. — Все народы Мидгарда любят мыться! Правда, моются они, используя щёлок, а кто-то обходился бобовой мукой, клеем, пемзой, ячменной закваской или глиной.
— Глиной! — ещё более развеселилась Табити. — Да скифские женщины делали моющий порошок из древесины кипариса и кедра, а не из какой-то закваски! Они смешивали его с водой и ладаном. Полученной нежной мазью, имевшей тонкий аромат, натирали тело. Затем удаляли раствор скребками, и кожа становилась чистой и гладкой.
— А в Европе и вовсе не моются, — вдруг громко сказал Стефан, сидя на спине Горыныча. Все повернулись в его сторону, по лицу Табити пробежало раздражение. — Грешную плоть мыть незачем! — продолжал говорить в полусонном состоянии юноша. — Если, только — господам дворянам, да и то раз в год. Мне мой отец, Никон, рассказывал…
— Лови их! — закричала в гневе богиня своим мастерам и немногочисленным гмурам, но опоздала. Её крик ударил в спину невероятно быстро убегающего Коттина. Когда Табити сделала шаг, бывший Кот, уже вцепился в ремни на спине Змея, и хитрый Горыныч взмахнул огромными зелёными крыльями.
Древний дракон с запретным именем скользил по залам, нырял в низкие арки, едва не задевая крыльями огромные каменные сосульки. Коттин затянул ремни на поясе Стефана, вцепился в чёрный плавник на спине Горыныча. От ветра трепетали белые волосы, слезились глаза.
— Куда спешим? — заорал он в сторону вытянутых шей дракона, — Пожар на палубе?
Одна голова повернулась назад, прошипела, плюясь, — Там спрятано моё золото. Проклятые гмуры давно охотятся за ним!
— Не стыдно тебе, земноводный! Там наша Мишна, не мужчина, если ты заметил, а молодая девушка! Она пребывает в шоке от встречи с твоей супругой! А ты всё про золото, да про золото!
— Заметил! — огрызнулся Змей. — Но от встречи с Табити все пребывают в шоке, — голова снова повернулась вперёд.
Нырнув особо низко, едва не пропахав брюхом каменный пол, (Коттин понял, что они прилетели), Горыныч ворвался в свой жилой зал, где он пел хором, сидя на камне у прозрачного озера. Через секунду Коттин уже отвязывал Стефана, ругаясь на своём древнем наречии, наконец, плюнул, выхватил из-за пазухи драгоценный кинжал, перерезал ремни. Стефан сполз на землю, потом поднялся, постоял на ногах, шатаясь, и сел на камень. Коттин бегло взглянул на лицо — ему показалось, что парень постепенно приходит в себя. Ну и славно.
Вдруг раздался пронзительный визг, все одновременно посмотрели в сумрак возле дальней стены — там кто-то копошился, дрался, вернее, лягался и дёргался.
— Проклятые карлики нашли вход в тайник! — заорал Горыныч, расправляя крылья.
— Они украли Мишну! — вторили ему в два голоса Коттин и пришедший в себя Стефан.
В тот момент, когда Змей сделал первый взмах, в обрывки болтающихся по бокам ремней вцепился Коттин, за его ноги схватился Стефан и в мгновение ока они поднялись в воздух. Однако их полёт длился лишь несколько мгновений, которых, впрочем, хватило, чтобы Горыныч перелетел озеро и свалился всей своей массой на отряд гмуров, ощетинившихся короткими дротиками. Когда ноги Стефана потащились по земле, Коттин отцепился от ремня, и они покатились в толпу карликов, трое из которых пытались связать лягающуюся и орущую девушку. Коттин, не успев встать, побежал на четвереньках, выхватывая на ходу меч, и гмуры, побросав дротики и верёвки, в ужасе расступились перед ним. Вслед за странником бежал Стефан, озирая пол на предмет чего-нибудь тяжёлого. Какой-то старый гмур с седой бородой, в красном вязаном колпаке, громко закричал, маленькие люди остановились, потом неохотно пошли в атаку. Началась свалка с маханием острыми предметами. Мишна, оставленная карликами, освобождалась от верёвок острыми зубами. Порвав последнюю верёвку, девушка наклонилась и что-то подобрала.
За её спиной толпа гмуров, огромной оглоблей, непонятно откуда притащенной, пыталась отвалить от стены камень.
Горыныч, увидев, что его древние враги, маленькие охотники за золотом, нашли вход в потайную пещеру, закричал всеми глотками, растопырил крылья и, оскалив зубы, бросился на гмуров.
Коттин крутил над головой мечом, отрубая бронзовые наконечники копий, Стефан швырял в толпу гмуров камень за камнем. По лбу его текла кровь, кто-то из маленьких бойцов дотянулся до юноши. По полу, залитому лужами крови, ползало несколько гмуров, один зажимал обрубок руки, дико скуля и вращая глазами. Коттину показалось, что в мешанине тел он разглядел пару трупов. Сам он был несколько раз поцарапан, по руке текла струйка крови.