Кот да Винчи
Шрифт:
Тем временем в замке папы римского в Ватикане собрался весь цвет католического общества, его сливки, которые в силу наступившей общественной оттепели постоянно прокисали от безделья.
— Несчастье постигло любимую нами Флоренцию, — взволнованно расхаживал по комнате папа римский с неприлично коротким именем Сикст IV. — Посланник дьявола Леонардо да Винчи угрожает нашему процветанию и благополучию. Из-за новой игры, которую он изобрел, ожидается страшный недобор маслин.
— У поклонников новой игры помутился разум, — добавил епископ Туринский. — Покончив с маслинами, они посягнули на святое — незрелый виноград.
— На костер его, — потребовали епископы. — Даешь святую инквизицию!
— Я бы дал, — ответил папа римский, — да времена не те. Разрядка, оттепель и новое мышление. Ренессанс, прости господи. К тому же изобретатель под покровительством диктатора. Тут уже политика... Но настанет час, когда Медичи отвернется от Леонардо да Винчи. Сушите дрова, братья.
Братья сдержанно загалдели, непроизвольно начав засучивать рукава.
— А что делать с маслинами? — не сдавался епископ Туринский. — Нужно спасти хотя бы остатки урожая.
Папа встал, возвысившись над сливками, словно кусок спелого сыра. Собрание притихло.
— Я объявляю «настольную маслину» бесовской игрой, — объявил папа. — Священным указом запрещаю играть в нее всем истинным католикам. Мы спасем Флоренцию от разорения — завтра.
Сикст обвел присутствующих взглядом, в котором читалась нечеловеческая доброта.
— А пока, в последнюю ночь, — заключил он, — приглашаю всех желающих на партию. Я припас несколько самых крупных маслин, нас ждет замечательная игра....
— Вставайте! — трясла за плечо Изабеллу и Лоренцо матушка. — Вставайте немедленно. Воры снова съели весь наш провиант.
— Отстань, — отмахнулся Лоренцо. — И вообще, я умер. Даже на том свете от тебя нет покоя.
— Каждый день одно и то же, — недовольно заерзала на полу Изабелла, — ночью не дают покоя привидения, утром вопли мужа и свекрови.
— Неблагодарные! Я им подарила всю себя. Свою старость, свои лучшие годы. Я ухожу навсегда... Куда глаза глядят... В свою комнату...
Глава рода по женской линии сделала несколько шагов по направлению к выходу и остановилась, поджав губы.
Лоренцо открыл глаза и попытался понять, что происходит. Где он, на том или на этом свете? И если на том, почему он не в раю, а в компании с маменькой?
— Какой коварный яд, — сказал диктатор, ощупывая себя, — я умер и при этом остался на земле.
— Мы умерли? — потянулась Изабелла. — Значит, я останусь вечно молодой?
— Еще не знаю, но это место на рай не очень похоже. Подождите, маменька. Что за яд вы положили в устрицы?
— Я не клала, — маменька поджала губы еще на сантиметр.
— Маменька! —
— Знает-знает, — подтвердила его жена, — я ему сказала. И не нужно на меня так зыркать, я уже умерла.
— Тоже мне яд, — хмыкнула свекровь. — Так... ядик. Подружка из Испании прислала попробовать.
Маменька протянула Лоренцо пакет, на котором большими буквами было выведено: «Табак!» А ниже дописано мелким аккуратным почерком: «Туземцы предупреждают! Табак причина раковых заболеваний».
Похоже, в тот день Лоренцо Медичи не суждено было умереть. Голова после перееда болела не меньше, чем с перепою. Впереди ожидался прием послов. Надо было срочно что-то придумать.
— Посыльного мне. Пошлите за Леонардо. Мне надо поблагодарить его за поимку привидений, а заодно дать новое задание.
— Как поблагодарить?! — подскочила возмущенная маменька. — Он ничем не помог. За сегодняшнюю ночь исчезло провианта в два раза больше, чем обычно!
Но Лоренцо ее не слушал. Приложив водяные часы к голове, он что-то пробормотал про шесть часов утра, про свою судьбу и поплелся в кабинет. Очередной день начался как обычно.
Глава 4
Сильные не от мира сего
Мало войти в историю. Нужно всем объяснить,
что в историю вошел именно ты.
Кто-то из древних
Роковая флорентийская женщина Джиневра в очередной раз встретила скупое женское счастье. Кто-то находит суженого на рыцарском турнире, Кто-то — на вечеринке по поводу снятия копии с Грааля. Джиневра нового, касатика выловила в море, когда полоскала белье.
Молодой флорентийский врач Роки Маринелло был позором своего рода. В семье потомственных моряков он оставался единственным, кто не умел плавать и завязывать шнурки морским узлом. Молодожены идеально подходили друг другу.
Венчать Роки и Джиневру взялся кардинал Оливьетти. Это был молодой и подающий в разные стороны надежды кардинал, который собирался баллотироваться на должность папы римского.
— Вообще-то, — говорили вокруг, — это нереально, пока жив Сикст IV.
— Ваш Сикст № 4, — возражал на это Оливьетти, — не жилец. А я жилец.
И действительно, кардинал любил подолгу и бесплатно жить в домах у богатых людей. Сейчас он жил у Маринелло, и потомственные моряки решили — раз уж кормим этого говорливого типа, пусть отрабатывает на свадьбе.
Поглазеть на венчание собралось все городское население.
Тем временем в родовом замке Медичи обострилась обстановка. Когда дело касалось истории, диктатор был неумолим.