Кот госпожи Брюховец
Шрифт:
– Простите, Карл Иваныч, не подумал, – повинился письмоводитель и затих за своим столом.
После второй кружки кофе Вирхов почувствовал, что поджилки у него перестали дрожать, сознание прояснилось. По счастью, посетители не беспокоили, можно подвести итоги предварительного дознания по делу в Воздухоплавательном парке. Карл Иванович сосредоточился.
Итак, купеческий сын Степан Студенцов в компании собутыльников прибыл в Воздухоплавательный парк. В руке держал шкатулку с крестом. По словам Дашки – игрушку, врученную ему Оттоном. Общие друзья: и господин Глинский, и господин Фрахтенберг, и господин Родосский свою причастность к шкатулке отрицали, но и на Оттона не указывали. Если имел место не несчастный случай от самопроизвольного возгорания или взрыва светильного газа, на чем настаивали военные следователи, значит, в шкатулке была не игрушка, а взрывное устройство. Откуда оно взялось в руках юнца, мертвый не скажет. Вирхов не верил, что проклятый отцом русокудрый гостинодворец мог покончить с собой из-за любви к тощей крысе Дашке-Зверьку. Значит, он не знал, что в шкатулке взрывное устройство. Покушение на Лейкина Степан совершить по своей воле не мог. Не мог желать и смерти священника. Значит, кто-то обрек его на смерть, уговорив вручить отцу Онуфрию дар. Но кто? И почему? Церковники молчат, не видят злого умысла в смерти отца Онуфрия, не требуют расследования. Странно, или Церковь знает о причине смерти своего пастыря?
Можно было бы, конечно, пойти другим путем – по остаткам адской машинки определить ее изготовителя, а через нее и заказчика. Но, во-первых, шкатулка сгорела. Во-вторых, ныне адские машинки клепают чуть ли не в каждом подвале – столько террористов развелось в столице. Есть и на периферии, в иных городах империи. Антигосударственная деятельность, левая зараза, неумный либерализм протянули свои щупальца повсеместно. Собутыльники покойного никак не связаны с социалистами. Дашка не в счет. Петя Родосский гонится за легкими деньгами и дешевыми побрякушками фирмы Тэт. Господин Оттон – явный масон. Господин Глинский, слыша о земельном вопросе, думает о фараонах раннего царства. Господин Фрахтенберг – законопослушный государственный служащий, в солидном чине, конечно, но сибарит...
Что же получается? Получается, что зацепок нет. Хорошо, уговорил известного воздухоплавателя держать пока рот на замке перед репортерами. А то нахлебался бы позора в либеральных листках. Да получил бы по шапке от военных за то, что залез не в свою епархию.
Карл Иванович теребил листок бумаги, исписанный аккуратным почерком, – что за неизвестный свидетель являлся вчера в Окружной суд? Что он имеет в виду, говоря о полемике Ленина и Аксельрода? Если юнец не обманет и придет, это надо выяснить в первую очередь.
Кроме того, думал Вирхов, требуется поговорить с Марией Николаевной Муромцевой. Каким серьезным делом она занята, что не находит возможности зайти к следователю? Он снял трубку телефонного аппарата и попросил барышню соединить его с квартирой профессора Муромцева. После нескольких гудков откликнулась горничная. Она сообщила, что Мария Николаевна на отпевании Степана Студенцова. Горничная утверждала, что барышня чувствует себя превосходно, но следователь с недоумением улавливал в ее ответах странные смешки. Горничная подтвердила, что Мария Николаевна собиралась заехать в Окружной суд.
Карл Иванович с минуту поразмышлял, не отправиться ли и ему в храм Спаса на Сенной, чтобы наконец встретиться с владелицей частного детективного бюро «Господин Икс», но чувствовал себя слишком изнуренным. Он был уверен, что Мура непременно явится поблагодарить его за спасение из канализационного плена. Что за наглая банда похитителей орудует в городе? Карл Иванович считал, что следует организовать масштабную облаву в вонючих лабиринтах. Да где ж напасешься столько людей, чтобы поставить их у каждого люка? Как выкурить оттуда злодеев? Наверняка у них есть тайные убежища и на поверхности.
Размышления следователя прервал вежливый стук в дверь. На пороге появился смущенный доктор Коровкин.
– А, Клим Кириллович! – радушно приветствовал старого знакомца Вирхов. – Чем обязан? Какими судьбами?
– Добрый день, Карл Иваныч. Решил заглянуть. Поблагодарить вас за спасение Марии Николаевны. Она уверена, что вы поймали напавших на нее бандитов. Они же при вас говорили о своих делишках на Варшавском вокзале, на Псковско-Рижской дороге.
– Разглагольствовали, не спорю. Однако поймать я их не успел. – Вирхов хотел оставить неприятную тему.
– Главное, наша «дикая кошка петербургской полиции» спасена. – Клим Кириллович отвел глаза, он испытывал чувство неловкости, хотя минувшей ночью согласился с Мурой и Бричкиным, что, щадя самолюбие следователя, историю с переодеванием лучше утаить.
– Да, это было непросто, – сказал Вирхов, ведя гостя к кожаному дивану. – Хоть бы намекнули, каким делом занята наша юная сыщица. А то по неопытности попадет в пренеприятную ситуацию.
– Увы, Карл Иваныч, я и сам толком ничего не знаю. Мария Николаевна и ее конторщик темнят. Знаю лишь, что она вела какие-то розыскные мероприятия на Петербургской стороне, у Николо-Труниловской церкви.
– Что она там искала? – потер лоб Вирхов. – В последнее время там тихо. Я думал, милейший Клим Кириллович, что вы сопровождаете ее в храм. Вы же вместе присутствовали при гибели отца Онуфрия и Студенцова.
– Она меня не приглашала, – возразил доктор. – Возможно, у нее есть более достойный сопровождающий.
– Вы думаете, имеется романтическая подкладка?
– Не знаю. – Доктор опустил голову. – Мне это кажется ерундой по сравнению с допущенной мною ошибкой.
Вирхов насторожился.
– Как друг профессора Муромцева я чувствую моральную ответственность за безопасность и благополучие членов его семьи, признался доктор.
– То есть Марии Николаевны, – уточнил Вирхов.
– Она одна в городе и окружена опасностями, – пояснил доктор. – Я намеревался дождаться, когда она завершит свое расследование и вместе с ней отбыть на «Виллу Сирень». Но... Она все время ускользает из-под моего контроля. Вот и вчера... Не пришла на велодром, хотя и обещала. В конторе ее не застал. Лишь заполночь убедился, что она дома, жива и здорова.
– Вы так поздно наносили визит молодой девушке?
– Выглядит неприлично, – вздохнул доктор. – Но, во-первых, я беспокоился. Во-вторых, белые ночи совсем сбили меня с толку, я перестал ощущать время...
– А в-третьих?
– А в-третьих, я вчера случайно набрался лишнего в «Аквариуме». Напрасно ждал вашего Тернова. Дашка была, пела. А он исчез. Зато там вовсю веселились господа Родосский, Оттон, Фрахтенберг и Ханопулос.
– Как? И грек успел затесаться в эту компанию? – Вирхов поднял плоские белесые брови.