Кот, который построил всех
Шрифт:
– Ты делаешь выводы о целой нации на основании фантазий двух совершенно посторонних людей. Ни один из них не был даже свидетелем событий, о которых писал.
– Вот и нет. Вывод я сделал уже после событий, которые там происходят сейчас. Да, аппроксимировал накопленные знания, а зачем они тогда нужны, если ими не пользоваться? Просто все сложилось в единую картину. СМИ, конечно, нам тоже те еще фантазии выдают, но ведь должны же быть в голове фильтры. Я никогда не пойму людей, которые среди полного здоровья, когда никто на них не нападает, сознательно развязывают войну.
– Ты говоришь как я года два-три назад.
– А сейчас ты думаешь по-другому?
– Нет, думаю я все то же. Только не говорю больше.
– Почему?
– Потому что я из-за этого всех друзей потерял. Тех, которые были… там.
– Ты пытался
– До этого почти никогда не доходило, они сливались раньше. Некоторые из одноклассников сразу меня удалили из друзей, как только узнали, что мы в Россию переехали. Кое-кто из них написал мне гадость напоследок. Остались самые адекватные, так мне тогда казалось. А потом всякие их друзья или даже родственники начали уходить "на войну", – Ян изобразил в воздухе кавычки, – и почему-то я оказался в этом виноват. В каждой строчке сквозил упрек, что вот ты трусливо сидишь в тепле и достатке там у себя в сытой России, а они гибнут за родину-за правду. И никого не волновало, что не я эту войну развязал, что не я их туда послал, что их вообще никто не послал, это – их собственный выбор. А я вообще против войны – завоевательной, освободительной, пофиг, мои кровожадные амбиции дальше личной мести не простираются, я не могу понять, как можно убивать не за реальные поступки, а за какую-то "идею". – Снова кавычки. – Но у них в головах что-то капитально сдвинулось. Это те же самые люди, которые пели "Полковник Васин приехал на фронт" или "Красная красная кровь", они ни слова не поняли из того, что пели! А теперь у них на войне – "братья"! – Кавычки – И никто не помнит, что до 2014-го они с этими братьями срать на одном поле бы не сели, ведь воевать-то ушли самые больные на голову, те, кого вообще никто всерьез не воспринимал до этого. Но теперь они – национальные герои, по типу твоего Тараса Бульбы. Я даже почти не спорил ни с кем, просто иногда мой здравый смысл не выдерживал, на очередной вопль "Оккупанты кругом!" я спрашивал – а кто и что конкретно у тебя лично оккупировал? И никто мне ни разу не ответил. Зато теперь из добавивших меня в ЧС можно составить город. Под названием Харьков. Блин… Влад, как так получилось, что я опять об этом говорю? Я, кажется уже зарекался…
– И что, неужели все… такие? Неужели ни одного не нашлось, кто думает по-другому?
– Не поймешь. Сейчас для тех, кто остался там, думать "по-другому" не только не модно, но и опасно. Есть несколько человек, у которых я остался в друзьях, но я не знаю – это потому, что они поленились кнопочку нажать, или действительно имеют смелость что-нибудь думать.
– Ну… а если предположить, что это на самом деле хорошо – что ты увидел их настоящее лицо? Ты ведь мог считать их своими друзьями, а потом… нож в спину…
– Предполагал. – Ян усмехнулся. – Более того, я теперь вообще о каждом человеке на всякий случай такое предполагаю, думаю – а каков он окажется, когда какая-нибудь жопа настанет? Вот сегодня он тебе улыбается, чаем поит, кота гладит, а завтра ему скажут, что у меня цвет волос не тот, и как он отреагирует? И я заранее боюсь теперь. Всех.
– Камень в мой огород?
– В твой тоже. На всякий случай. Но вообще… Когда мы уезжали, нас со всех сторон запугивали – типа мы там никому не нужны, мы будем люди второго сорта, что-то типа прислуги, улицы подметать или сортиры мыть… И я заранее готовился к сопротивлению, к отстаиванию своего достоинства. А оказалось, что здесь вообще никому нет дела до нашего происхождения, никто ни разу не поинтересовался моей политической позицией (которой, к слову, вообще не существует), родители совершенно спокойно работают в больнице, в школе у нас тоже никаких проблем не возникло. Единственный раз одна преподавательница в универе обратила внимание на мой харьковский акцент, и я просто офигел – как она догадалась, а она поржала и сказала, что у нее музыкальный слух, и она знакомые говоры на раз определяет. Я погуглил и узнал, что это, оказывается, та еще засада, Гурченко, когда стала актрисой, долго пыталась от этого акцента избавиться. Ну и что? Ни мой акцент, ни происхождение ни разу здесь мне проблем не создали. В отличие от… Там у меня акцент был правильный, но им пофиг… Все, Влад, давай закроем эту тему, я и так наговорил лишнего.
Мы действительно тему закрыли, это был наш единственный разговор о его прошлом. Но из этого разговора я понял, что он очень скучает, и почему-то все мои мысли в последующие дни были заняты только тем, чтобы эту его проблему… не решить, нет, я понимал, что это не в моих силах. Но хоть как-то облегчить то, что его так мучило, мне очень хотелось. Однажды у меня даже получилось что-то близкое к этому, правда, пришлось некоторое время выглядеть полным идиотом, но зато Ян ржал так, что я не очень-то и расстроился. Но случилось это много позже, уже после зимних каникул. А пока лучшее, что я мог сделать, – это не бередить его раны, он ведь и сам не горел желанием делиться со мной. Предательство близких – не та тема, о которой хочется рассуждать бесконечно.
Глава 5. Гагарин и блаттофобия
– Уйди, животное!
Этим стоном начинался теперь каждый мой день. Допускались некоторые вариации – "отстань, сволочь", "отвали, скотина", "сгинь, каналья". А по воскресеньям такое, что и повторить совестно в будний день. Все потому, что соскучившийся за ночь Вонючка минут за пятнадцать до будильника запрыгивал на меня и начинал топтаться по моей расслабленной тушке, аккуратно ввинчивая в меня по четыре булавки с каждой лапы. Ян сказал, что это называется "молочный шаг", типа такими движениями котята молоко из сиськи добывают. Какое это все имеет отношение ко мне, я так и не понял, но так себе удовольствие, если честно. Прогнать его рука не поднималась, потому что вся эта экзекуция сопровождалась громким урчанием и потиранием морды обо все поверхности моего тела, до которых эта морда дотягивалась. И… ну… как ни крути, а это приятно, когда тебя так с утра любят. Наверное, примерно с таким же настроением от минета просыпаются всякие счастливчики, которым такое счастье обламывается. Однако это не отменяет того факта, что спать при этом хочется невыносимо, особенно если до этого полночи с каким-нибудь каталогом трахался. А если этот котолог еще и с ошибкой был заказчиком написан, то с утра я ощущал себя несчастным котологом, периодически подвывая от особо пронзительных булавок Вонючкиным взмуркиваниям.
В первый раз этот утренний ритуал кончился травмирующе для нас обоих. В самый разгар этих предварительных ласк мой будильник взвыл нечеловеческим голосом Мэнсона "бэбл бэбл бич бич", отчего кот стартовал прямо в космос и прямо с места (а место, напоминаю, было на моей спине), сопровождая свой полет саундтреком утюга с отпаривателем. И даже "поехали" не сказал предварительно. Когда я впоследствии демонстрировал свою спину Яну, он даже дар речи потерял на несколько секунд, а потом проблеял что-то типа "шрамирование нынче в моде", после чего я переименовал Вонючку в Гагарина и пообещал в следующий раз модно разукрасить его шрамами под хохлому, мол, мама не возражает.
– Чего это я мама? – возмутился Ян.
– А разве нет? Принес мне, понимаешь, в подоле…
Впоследствии мы эту проблему решили – каждый со своей стороны, я сменил будильник, а Гагарин научился лишь вздрагивать от мелодичных звуков флейты Джетро Тала. Обычно я спал на животе или на боку "во избежание разных там инцестов", но если вдруг в процессе утреннего… хм… совокупления я оказывался на спине, то каждый раз пугался пристального взгляда желтых глазюк, почему-то они у кота были не традиционные зеленые, а мультяшно-желтые, и я со сна не очень понимал, куда бежать спасаться. И только по воскресеньям, когда будильник был отключен… Впрочем, об этом я уже упоминал.
Что-то долго я про кота. "В моих соцсетях уж год сплошной беспрерывный кот". Наверное, я тоже к такому иду. А вообще-то про душ хотел рассказать. Примерно недели через две после нашей встречи у пухты Ян приперся с "подарочком". Отправил меня на кухню ставить чай, а сам заперся в ванной. Потом позвал меня весь такой гордый и продемонстрировал прекрасно подающую воду душевую лейку. Но, видимо, мой печальный вздох или удрученный вид навели его на какие-то мысли.
– Я сделал что-то не так?
И как вот его не обидеть теперь? Он же от чистого сердца…
– Ты серьезно думаешь, что я не в состоянии поменять шланг?
– Ну… я не знаю… – он смутился. – Я вообще как-то не формулировал, почему ты этого не делаешь. Мало ли, может, просто лень… Ты хочешь сказать, что этому есть какое-то логичное объяснение?
Логичное, как мне казалось, объяснение я предоставил, рассказав, что таким образом избавлялся от постоянного присутствия Светки в моей квартире и особенно в ванной. Ян смотрел на меня как на придурка.