Кот, который смотрел на звезды
Шрифт:
— Славный парень! Не заносчивый. Всегда здоровается. Ни за что не скажешь, что миллиардер.
— Здорово пишет! Его колонка — единственное, что я читаю в газете.
— Ну и усищи у него! Моя жена говорит, что он выглядит потрясающе, особенно когда надевает тёмные очки.
— Интересно, почему он не женится? Говорят, он живёт в амбаре, а вместе с ним — две кошки.
— Пора бы ему обзавестись настоящим домом и собакой, если уж не хочет жены.
Огромные усы Квиллера были своеобразной достопримечательностью Мускаунти: ими восхищались мужчины, их обожали женщины. Как и пышная шевелюра, они уже начали седеть, что придавало физиономии Квиллера скорее
После исчезновения туриста покалывание в верхней губе заставило Квиллера отправиться в Фишпорт, скромную деревушку возле курортного городка Мусвилл, где в полумиле от берега озера у него имелся деревянный коттедж. Этот домик, часть наследства Клингеншоенов, был уже ветхим, но вполне годился для коротких летних наездов. Расположенный всего в тридцати милях от Пикакса, он тем не менее мог считаться уединённым — в силу причин скорее психологического, чем географического свойства. Мусвилл, откуда открывался вид на безбрежные, в сотни миль, озерные просторы под огромным куполом неба, был особым миром. Даже пара сиамских кошек, которые жили у Квиллера, чувствовали уникальность этого места.
Их троих свёл благосклонный случай. Оставшуюся без хозяев кошечку, несчастного симпатичного несмышленыша, Квиллер подобрал в соседнем богатом доме. За милое выражение мордочки и обаяние он назвал её Юм-Юм. Гладкий мускулистый кот сам прибился к нему — как раз тогда, когда Квиллер пытался наладить свою жизнь. Кот носил кличку Као Ко Кун до того, как осиротел. Теперь его звали Коко, он обладал роскошными усами и поразительными умственными способностями. Коко и Квиллер в чём-то были родственными душами — один с кошачьей радарной системой, другой со сверхчувствительными волосками над верхней губой.
На следующий день после того, как газета напечатала историю про туриста, Квиллер отправился в центр города в редакцию «Всякой всячины», чтобы сдать статью для колонки
«Из-под пера Квилла» и сообщить о своём намерении уйти в отпуск. Он написал тысячу слов о Четвёртом июля [1] с точки зрения Бенджамина Франклина. (Как бы тому понравилось барбекю на заднем дворе и выпускницы средней школы в серебристых колготках?) Квиллер обнаружил, что кабинет главного редактора газеты украшен бумажными гирляндами и плакатом, на котором было намалевано:
1
Четвертое июля — День независимости США.
С днём рождения, Джуниор! Поздравляем с шестнадцатилетием!
Джуниору Гудвинтеру было больше тридцати, но поджарая фигура и мальчишеские черты лица придавали ему вид вечного школьника.
— С шестнадцатилетием? — удивился Квиллер. — Тебе ни за что не дашь больше пятнадцати. — Опустившись в кресло, он опёрся правым локтем о левое колено. — Кофе ещё остался?
Джуниор крутанулся на вертящемся кресле и налил гостю полную кружку.
— Квилл, ты читал статью про туриста? Учительница из Содаст-Сити позвонила в редакцию и устроила нам разнос за то, что не отредактировали рассказ рыбака. Мы дословно напечатали всё, что он сказал. У Джил записано на пленке.
— Не обращай внимания, эта учительница — с причудами, — отозвался Квиллер. — Ничего страшного, если монотонность правильного английского разбавили капелькой живого местного говора.
— Согласен с тобой, — сказал Джуниор. — А потом позвонил какой-то тип и пожаловался, что в статье жена Хоули говорит лучше, чем муж. Он назвал это дискриминацией по половому признаку.
— Я видел их обоих! Именно так они, чёрт возьми, и говорят! Как я рад, что не сижу на твоём месте, Джуниор.
— Учительница из Содаст-Сити призывает нас печатать статьи о чистоте речи, вместо того чтобы «тратить столько места на спорт».
— Никто эти статьи читать не будет.
— Получилась бы пустая болтовня, вроде писаний Энн Ландерс… [2] Кстати, что ты делаешь четвёртого?
— Уезжаю на месяц на побережье.
— Кошек берёшь?
— Конечно! Там для них рай! Затянутая сеткой веранда — их седьмое небо! Я отправляюсь туда ради мира и покоя. Они — ради звуков и зрелищ: кричат чайки, пищат птицы-перевозчики, каркают вороны, шуршат бурундуки! И всё движется: птицы, бабочки, кузнечики, трава на берегу, волны в озере…
2
Энн Ландерс (наст. имя и фам. Эстер Полин Фридман Ледерер) (1918–2002) — ведущая знаменитой колонки, которая 45 лет появлялась в разных газетах США. Отвечала на письма читателей, обратившихся за советом, как поступить в той или иной житейской ситуации.
— Звучит очень привлекательно, — проговорил Джуниор. — А что ты там будешь делать?
— Читать, бездельничать, кататься на велосипеде, бродить по берегу…
— Ты сможешь присылать оттуда рукописи?
— Что?!
— У кого-нибудь там наверняка есть факс, ты сможешь им воспользоваться.
— Ты, кажется, забыл, что я отправляюсь отдыхать. Бог знает сколько времени у меня не было отпуска.
— Но ты ведь понимаешь, что, если в газете не появится твоя колонка, читателей хватит удар… Ты сам хвастался, что можешь писать одной левой, привязав правую за спину.
— Ладно… Скажи спасибо, что сегодня твой день рождения.
— Ты читал заметку Джил о новом ресторане?
— Да, и надеюсь побывать там. И в новом летнем театре тоже.
— Открытие в пятницу, — сказал Джуниор. — Не хочешь ли написать рецензию на спектакль? — Он заметил на лице Квиллера кислую гримасу. — Знаю-знаю, твой отпуск, но ты же писатель, а писатель пишет, как другие люди дышат. Что скажешь, Квилл? Ты способен написать рецензию с завязанными глазами.
— Ладно… Подумаю.
Перед тем как уйти, Квиллер заглянул в кабинет издателя. Они с Арчи Райкером дружили с самого детства и вместе работали в Центре. Оба вполне приспособились к жизни в глубинке, а Арчи даже женился на местной жительнице. Его румяная от природы физиономия лучилась довольством зрелых лет, а слегка выступавшее некогда брюшко ещё больше округлилось. Милдред Райкер вела во «Всякой всячине» кулинарную колонку.
— Вы уже переехали на озеро? — спросил Квиллер.