Кот, который умел искать мины (Оборотень в погонах)
Шрифт:
– Ми-ияу! – радостно подтвердил Македонский.
– Про городскую управу, небось, натрепал, – догадался я. – Маленькую такую слабость второго помощника градоначальника... которая городу ежемесячно в пару тысяч полновесных талеров обходится.
– Просто, – задумчиво заметил Шар, – я подумал, что, при всей твоей человеческой нелюбви к работе мы можем позволить себе еще одного эксклюзивного клиента. Помимо прочих соображений можешь принять во внимание тот факт, что это позволит хотя бы частично ответить на традиционный вопрос районного мытаря – каким образом насквозь убыточное предприятие безбедно существует уже шестой год.
– Уж кто бы говорил про нелюбовь к работе, – проворчал я. – Таких лентяев, как вы, эльфы, поискать... В своих лесах уже сто тыщ лет как могли бы рай на Земле построить.
– Даже десять эпох назад, – холодно отозвался эльф, – мои предки были достаточно мудры, чтобы отвергнуть столь безумную идею.
– Ой-ой-ой! – прищурился я. – А почему же современные исследователи Новых Апокрифов настойчиво указывают на имеющиеся в них эльфийские корни? Что-то там насчет трудов мудрейшего Эплико...
– Только полные невежды, – перебил меня Шар, – могут пытаться сравнивать труд патера Карла Маркса с древним гностическим учением, написанным совсем по иным причинам, которые вам, людям...
– Мря! – предупреждающе вякнул кот. – Мрям!
Несколько секунд мы с Шаром, набычившись, мерили друг друга враждебными взглядами, после чего дружно расхохотались.
– Воистину, – с трудом выговорил сквозь смех эльф, – правы были ваши мудрецы, когда говорили, что весь вред – от излишнего образования! К вашей расе это относится в превосходной степени!
– Вообще-то, – скромно заметил я, – первым это сказал гном.
– Неважно, – отмахнулся Шар. – Так что будем с этим заказом делать? Время-то идет.
– Знаешь, – задумчиво сказал я, – а пожалуй, что я сам навещу господина Вэ Туруханова. Погляжу, где это водятся личности, способные позволить себе собственный выезд. ЗАО «Альгамейд Среднеруссия», как же! Написали бы прямо – ЗАО «Родина Продакшн».
– Зачем ты так? – примирительно сказал эльф. – Что, по-твоему, честным трудом уже вовсе никто не занимается?
– Нет, почему же, – удивился я. – Грабители, например. Вот уж кто трудится в поте лица. Киллеры опять же... знал бы кто, какой это тяжкий кусок хлеба с икрой! А то читают всякие бульварные листки...
– Ты еще потребуй, чтобы тебе молоко за вредность выделяли, – усмехнулся эльф. – Серьезно – пойдешь?
– Пойду.
– Когда?
– Хм... – Я уставился на висевший над кассой календарь с рекламой рыбьего корма. – Сегодня у нас среда, так? Вот завтра и схожу. Только созвонюсь с этим бизнесменом.
– Мя? – недоверчиво наклонил голову Македонский.
– Зуб даю, – пообещал я.
Валентин Зорин, среда, 16 июня
В редакции «Светской жизни», куда я решил наведаться после визита к барышне Валевич, царила рабочая суета. Скрипели самопишущие карандаши, кто-то интеллигентно ругался, обнаружив, что забыл такой карандаш заточить, и тот только зря царапает бумагу, отбивали барабанную дробь печатные машинки, носились люди и нелюди, прижимая к груди стопки бумаг, державшиеся явно на одном Слове... Мне едва не показалось, что я попал в родное центральное городское благочиние. Только мундиров не хватает.
– Вам что надо? – Вынырнувшая из-за угла особа, отличавшаяся телосложением и ростом тумбочки, взяла меня за пуговицу камзола и требовательно покрутила.
Я привычным движением вытряхнул из кармана корочку.
– Благочиние, господство Зорин. – Я подержал документ перед лицом «тумбочки», пока та не сфокусирует на нем взгляд, потом убрал. – Где тут ваш... редактор, наверное?
– Вы насчет Парамоши? – догадалась «тумбочка». – Так, вам, наверное, к нашему главному, к Варсонофию Нилычу! Только... – Она потупилась. – Он сейчас занят.
– И сильно? – скептически поинтересовался я.
Похоже было, что здесь заняты абсолютно все, причем продыха бедным журналистам не предвидится до Страшного суда.
– Ну... минут на пятнадцать, – созналась «тумбочка». – Вряд ли дольше.
– Тогда... – Я поспешно раскинул мозгами. – Может, вы меня просветите?
– В какой области? – парировала «тумбочка».
– Ну, например, об отношениях в редакции... – Я потер подбородок, изображая бурную мыслительную деятельность. На самом деле вопросы были совершенно стандартные, но людям почему-то льстит, когда стараются ради них. – Не было ли у господина Парамонова врагов... Чем он занимался в последнее время... Такие вот вопросики.
– Тогда идемте! – «Тумбочка» перехватила меня за рукав и потащила куда-то в угол общего зала, где за баррикадой из книжных полок притулился письменный стол, явно рассчитанный на рост моей странноватой собеседницы.
– Простите, а с кем имею? – полюбопытствовал я, немного ошарашенный таким напором.
– Хельга Аведрис Торнсдотир, – представилась «тумбочка», не отпуская моего камзола.
Я постарался не уронить челюсть на пол. Нет, я, конечно, осведомлен, что у карл тоже есть женщины – в конце концов, откуда-то же должны браться маленькие гномики? Но, во-первых, гномки редко покидают дом; даже во времена Стройки, когда очереди стояли везде и за всем, в них редко можно было увидеть гномку – уж скорее ее мужей. А во-вторых, я никогда не слышал, чтобы гномка согласилась сбрить бороду.
Эмансипация, не иначе.
– Так, Ольга Торновна, – ненавязчиво напомнил я, – вы что-то хотели мне рассказать?
– Про Парамошу? – Гномка вспрыгнула на стул – ножки жалобно скрипнули. – Значит, отвечаю по порядку. Врагов у него столько же, сколько знакомых. И даже больше. Его никто больше пяти минут вынести не мог. Для редакции он служит... служил объединяющим началом.
– Что ж в нем было такого неприятного? – не удержался я.
– А все! – отрубила гномка. – Более наглого, самодовольного, пронырливого, бесцеремонного типа свет божий не видывал! Я уж не говорю о честности – которой в нем отродясь не было, и совести – которую ему в детстве ампутировали. Вместе с хвостом и рогами.