Кот в малиновом тумане
Шрифт:
— Куинси! — одернула старшая женщина.
Мужчина понизил голос. Надо мной скрипнуло кресло — видимо, он наклонился к собеседнице.
— Это шоу действительно заразное! Эти так называемые несчастные случаи вовсе не были случайностью. Дурочка-пиарщица, в конце концов, по-настоящему достукалась.
— Ты имеешь в виду мисс Барр, которая навещала тебя в больнице, когда у тебя был сердечный приступ? Мне показалось, она очень милая.
— Быть милой недостаточно для такого города, как этот, Мерль. Ты уже должна была бы в этом убедиться. Темпл Барр очень повезет, если она доживет до завтрашнего утра. Предупреждения шли одно за другим все время репетиций, но ни Темпл, ни этот криворукий Дэнни Голубок вообще не ловили мух! Кое-кто весьма влиятельный о-очень недоволен этим шоу, а конкретно — финальным номером, который написала Темпл. Бьюкенен предрекает: когда занавес упадет сегодня вечером, он прихватит с собой во мрак нескольких людей, включая эту спесивую парочку. Именно поэтому меня не будет сегодня в «Хрустальном фениксе». Ни за что в жизни.
Теплая капля мясного сока с кровью упала мне на лоб — Кроуфорд впился зубами во что-то, умерщвленное для его блага. Я надеялся, что это плохо прожаренная собака, но сдержал дрожь отвращения и продолжал слушать, несмотря на биологически опасный материал, капавший сверху.
Икорка отодвинулась от капель, но ее ушки продолжали оставаться на макушке, ловя каждый звук. Она действительно подает надежды в качестве следака, когда ее поведение не переходит границ.
— А разве ты не должен предупредить их? — спросила женщина.
— Ага, и рискнуть своей шкурой? Я не подойду к этой бомбе замедленного действия даже на расстояние плевка. Кроме того, кто мне поверит? Они даже не сумели оценить мой сценарий.
— Кроуфорд, если ты раздражен из-за сценария, и поэтому не хочешь предупредить…
— Забудь. Это всего лишь мои догадки. Но я говорю совершенно серьезно. Сегодня вечером в «Хрустальном фениксе» должно произойти что-то чрезвычайное, и все, что я хочу об этом знать, я узнаю завтра из «Лас-Вегас Ревю».
— Короче, ты не хочешь обгадиться? — съязвил юный голосок.
— Короче, Куинси, я не хочу, чтобы меня обгадили или что похуже. И заткнись. Мало ли кто может подслушивать.
Но эта догадка осенила Кроуфорда Бьюкенена слишком поздно.
По стремительному шуршанию позади я понял, что мои компаньоны покидают место нашего укрытия. Икорка была полностью готова к действиям, в отличие от Гуляки Луи, который явно намеревался продолжать прохлаждаться и пользоваться благами, сыплющимися с неба. Я вежливо похлопал его по плечу и увлек за собой.
Через несколько секунд мы были уже под дальним краем террасы, где могли держать свой собственный совет, не опасаясь, что нас подслушают.
Икорка вся горела решимостью:
— Мы должны немедленно вернуться в «Хрустальный феникс»!
Я нахмурился:
— Я полагаю, что мне действительно следует поспешить для исполнения служебных обязанностей, но я не вижу никаких причин для тебя прерывать свой визит на дачу к дедушке. Вам двоим есть о чем поговорить.
— Ха! — ответила она в своем обычном неуважительном тоне.
На какую-то секунду я даже посочувствовал Кроуфорду Бьюкенену, имеющему такую же кошмарную дочь. Неудивительно, что его сосцы не текут молоком и медом.
Гуляка Луи сидел хмурый, скорее всего, потому, что Икорка заняла место под широкой щелью, сквозь которую, как можно было предположить, имеет шанс провалиться лакомый кусок побольше.
— Я не понимаю, почему вы собираетесь свалить так быстро только для того, чтобы позаботиться о каких-то двуногих, — сказал он угрюмо.
— Профессиональный долг, — прорычал я, — призывает меня на помощь к моей компаньонке.
Гуляка Луи лег на бок и начал вылизывать свою черную грудь.
Мы с Икоркой обменялись взглядом, в котором впервые за все время нашего общения сквозило полное взаимопонимание. Гуляка Луи был явно бесполезен в нашей миссии, требующей немедленных действий.
Мы вылезли из-под террасы, оглядывая ряды автомобилей туристов.
— Как бы нам прибыть туда вовремя? — вслух подумала Икорка.
— А как ты сюда добиралась?
Она кокетливо потупилась:
— Мотыга Лонниган приезжал в «Феникс» навестить Джилл. Я попросила его подвезти.
Я кивнул:
— Неплохо. Но он готовит еду и будет торчать тут до закрытия, а ресторан, по-моему, закрывается в три часа ночи.
Она состроила кислую мину, впрочем, это у нее всегда неплохо получалось:
— Боюсь, что так.
— В таком случае, мое транспортное средство будет лучшим выходом.
— Интересно, какое? Ослик?
— Ты не можешь удержаться от сарказма даже во время кризиса? Нет. Не ослик. Вон мой транспорт.
Я кивнул на туристический автобус «Грей Лайн», чья выхлопная труба уже пыхтела, а пассажиры взбирались по ступенькам.
— Мы можем вернуться на нем. Водитель, Рэд, мой друг, он согласится подвезти и тебя заодно.
Дверь еще оставалась полуоткрытой, но было слышно, как Рэд запускает мотор. С независимым видом мы двинулись к огромному серебристому автобусу. Я сказал себе, что дорога каждая минута, и заставил Икорку бежать со всех ног. Мы вместе притормозили, выпустив когти в песок, чтобы не залететь под автобусное брюхо. Я почуял запах теплой резины, топлива и какой-то дохлятины где-то поблизости.
— Садись! — крикнул я и поддал ей сзади лапой, втянув когти.
Она взлетела по ступенькам так быстро, что Рэд, очевидно принял ее за меня.
Двери захлопнулись перед моим носом, скрипнув своими резиновыми прокладками, как беззубыми челюстями.
Я слышал, как Рэд сказал в микрофон:
— Теперь, когда вы позавтракали в Темпл Бар, мы с вами двинемся дальше на север, друзья, и продолжим наш тур в Долину Огня, чтобы пообедать на Эхо Бэй. Удачной поездки!
Я отошел подальше, когда он начал выводить своего бегемота на проезжую дорогу.
Старушка в бейсбольной кепке, сидящая у окна, подпрыгнула, и я увидел Икорку, прижавшуюся носом к стеклу. Ее зеленые глаза смотрели на меня с яростью и негодованием.
— Так будет лучше, дитя мое, — сказал я, хотя Икорка не могла меня слышать. Ну, может быть, она умеет читать по губам.
Она слишком юна и неопытна, чтобы класть свою жизнь на алтарь в случае крайней необходимости. В конце концов, она моя плоть и кровь. Плюс, это вообще неподходящее занятие для утонченной юной леди, такой же зеленой, как двадцатидолларовая бумажка.