Котуйская история
Шрифт:
Галинка сильно волновалась по поводу предстоящей встречи с Лешей. Если раньше она смело представляла себе, как они увидят друг друга, то теперь, имея статус жены начальника колонии, она страшно переживала поэтому поводу. Наверно заключенные в колонии уже знают, что Шахов привез с собой молодую жену, по крайней мере, для всех жителей поселка это не было секретом. "Правильно говорят люди: если хочешь узнать и прочувствовать, что о тебе думают, постарайся войти в положение другого человека. А что подумает обо мне Леша, когда узнает правду? Какую правду? Поверхностную? Истина откроется только при нашей встрече, а пока он ждет и надеется".
Леха - Змей, возвращаясь, каждый день с работы, даже не заходил в столовую, а торопился в отряд, в надежде увидеть на тумбочке или на постели долгожданное письмо от любимой. Вот уже долгое время не было писем от Галинки, он начал переживать. Письма шли всем; вечерами завхоз заходил в секцию и зэки с замиранием сердца, ждали, когда он произнесет чью-то фамилию. Вот он назвал фамилию Борисов, и Лешка, перепрыгивая через соседнюю шконку, подскочил к нему и, получив в руки письмо, впился глазами в обратный адрес. "От мамы..." Нет, он, конечно был рад материнским весточкам, но все же, от любимой Галинки сейчас было бы весьма кстати. Завтра Новый год, все получают поздравления, открытки, а тут уже который месяц от нее ничего. Леха заметно погрустнел, зашел в проход и закурил. "Что же с тобой случилось, родная моя, почему ты не пишешь? Раньше ты забрасывала меня своими письмами и вдруг...
– В голову приходили всякие мысли, - мало ли что, может, куда уехала на время или заболела, я не ведаю". Черные мысли, словно змеи стали чаще заползать в его сердце. Но он вспоминал ее глаза, лицо, даже представлял, как они, обнявшись, целуются. Их обещания, что будут любить друг друга вечно. Тяжело находиться в неведении, нелегко это вынести, когда находишься за тысячи километров от любимой.
Ночью ему приснился сон: сидит он на поляне, вокруг лежат только что спиленные стволы деревьев. Ранняя весна и солнце начинает пригревать спину Лехи и вдруг он почувствовал, что кто-то смотрит на него. Он вскочил и хотел броситься к краю опушки, чувствуя, что она стоит там, за деревьями. Вот мелькнула ее шубка, и Леха сделал несколько шагов ей навстречу. Ноги, как будто налились свинцом, шаги с трудом давались ему. Он увидел ее печальное лицо, капюшон на голове, обрамленный в песцовый мех, руки, которые она прятала от холода в меховой муфте. Он рванулся к ней, но дорогу преградили солдаты, выставив перед ним стволы автоматов. Она медленно уходила, а Леха не мог даже крикнуть ей вслед.
Утром, он явственно вспоминал сон и как прежде, ему в голову пришла мысль: "Сны, не подводили меня, всегда оказывались вещими. Что же ожидает меня, почему Галя не пишет, что происходит?"
Новый год вступил в свои права, у кого-то из заключенных он будет последним в его нелегком сроке, кто-то сходит на долгожданную свиданку или получит запоздалую посылку. А Лехе еще впереди четырнадцать лет, сколько весен он еще встретит, пока долгожданная свобода не коснется его своим счастливым крылом. Шли дни, недели месяцы, а он все ждал, надеялся, хотя нехотя начал понимать, что каждый день прибывания его в зоне уже не приближает, а отдаляет встречу с любимой.
Шахов предупредил жену, что зона - это режимный объект и подходить к ней без особого разрешения, нельзя. Часовой обязательно доложит в караулку, что к запретной зоне приблизился человек. Так что Галя, иногда миновав лес, наблюдала издали за зоной. Она ходила несколько раз в неделю, иногда по утрам, иногда вечером и видела стройные ряды заключенных, которых под дулами автоматов солдаты конвоировали до ворот зоны.
Все ее мечты о скорейшей встрече постепенно натыкались на сложности: она не могла пройти на территорию лагеря, не имея статуса работника колонии, а тем более каким-то образом вывести Лешку за запретку. Шахов мог многое, но не в его компетенции противопоставлять свои действия охранной службе, конвой подчинялся другому ведомству. Если начальник колонии издаст письменный приказ, то под свою личную ответственность может перевести осужденного из статуса заключенного в статус расконвоированного лица. А просто так, вывести зэка из зоны, он не мог. Теперь эти нюансы знала и Галя. Она ждала, когда Шахов определит ее на работу и подпишет разрешение на свободное прохождение через вахту и передвижение внутри зоны. Она была уже на лесном участке и видела вблизи заключенных, валивших лес. Но Алексея ей так и не удавалось увидеть.
Наступила ранняя весна, солнце стало немного пригревать, но морозы по-прежнему стояли крепкие. В последнее время Галя уже не скрывала своего присутствия возле лагеря и подходила близко к запретной зоне. Солдаты и офицеры знали ее в лицо, но удивлялись, почему жена начальника колонии никогда не встречала его у вахты, а отчужденно бродила вдоль соснового леса. Шахов тоже делал ей замечания:
– Галин, может хватит их бояться, что ты все твердишь мне, боюсь, да боюсь. Когда начнешь встречать меня с работы, как подобает? Любящий муж ждет не дождется, когда ты его обнимешь у дверей вахты. А как ты намерена с ними работать в дальнейшем?
Галя трепетала, она уже представить себе не могла, как встретится глазами с любимым человеком. Снова ей пришлось взять себя в руки и решиться на ответственный шаг.
– Хорошо, завтра я тебя встречу. Юра, а когда ты официально устроишь меня на работу?
– А кем бы ты хотела?
– Я тут подумала, когда была на складском, нам бы с тобой получить разрешение и открыть свою фирму.
– Ты же знаешь, мне нельзя, а то капнут начальству, что я злоупотребляю должностными обязанностями, а вот тебе бы не мешало открыть на себя организацию. Завтра я поговорю с Морозовым, он в этом деле спец, и думаю, что поможет тебе в оформлении. Молодец, Галюша, я знал, что ты у меня смышленая и предприимчивая.
Вечерком, на следующий день, Галина стояла у вахты и уже на правах ожидающей мужа, с трепетом в груди смотрела вдаль, туда, откуда появляется колонна заключенных. Сердце учащенно забилось в груди при виде многочисленных силуэтов людей. По мере приближения, впереди показались вооруженные конвойные, следом тянулись уставшие после рабочей смены, осужденные. По бокам колонны с интервалом в двадцать пять метров, следовали еще солдаты.
Галя заводила глазами, высматривая родное лицо, но это оказалось весьма проблематично, все зэки были одеты в одинаковую одежду: телогрейки, шапки - ушанки, некоторые мужчины подвязывали их под подбородком. Сегодня их обыскивали перед воротами по пять человек, и заводили в зону. Один парень встал как вкопанный, устремив на девушку удивленный взгляд. Она его не замечала.
Лешка не мог в это поверить, в шагах десяти, возле вахты стояла его любимая Галинка. Солдат подтолкнул его прикладом и недовольно пробурчал:
– Что хайло разинул, девицы давно не видал? Шевели копытами...
– Ты чурка неотесанная, сколько раз тебе повторять, что копыта бывают только у чертей, - огрызнулся Леха и, остановившись, еще раз поглядел на свою Галю. И в этот миг глаза их встретились, она подалась вперед, не обращая на реплику начальника конвоя:
– Галина Алексеевна, нельзя подходить близко.
Лешка не слышал, как солдат что-то сказал в его адрес и продолжал стоять, разглядывая любимую девушку. Галя, забыв на миг, что является женой начальника колонии, смотрела на него и почувствовала, как глаза начинает резать от слез. Конвойный грубо толкнул Леху прикладом между лопаток и он, чудом удержавшись на ногах, еще раз окинул прощальным взглядом милую Галинку.
Проходя по зоне, он еще несколько раз оглянулся, но за забором уже не мог ее видеть. Начальник колонии миновал Алексея, его смена закончилась, и он спешил к своей молодой жене.