Коты в кактусах или Поцелуй юной блондинки
Шрифт:
Подняв палец к небу, он возгласил:
– Вот разрушу я столп вавилонский, ибо против бога пошли строящие его. И забудут они язык свой и родителей своих язык, и не поймут отец сына и брат брата, ибо каждый говорить будет по-своему. Так, хорошо это, и впредь заговор они не смогут замыслить.
И снова взялся за лом…
Настала ночь, которую Саваоф наметил для окончания диверсии. Башня уже заметно покачивалась. На небе сгущались тучи, погромыхивало: собиралась гроза. Саваоф сам вызвал такую погоду: во-первых, все акты возмездия должны для устрашения свершаться в грохоте грома и блеске молний; во-вторых, в такую погоду легче удрать.
Бог решительно зашел с северной
– Ныне свершаю я мщение свое! Да повергнется в прах лукавое творение человека!
Ослепительный разряд молнии, оглушающий удар грома.
Саваоф нажал плечом, башня стала медленно крениться, потом все быстрее, быстрее…
Глухой удар потряс землю.
Потирая колено, ушибленное отлетевшим осколком кирпича, бог отбежал подальше, сказал сам себе:
– Ну, вот и все. Как говорится, аминь, аминь, рассыпься.
Десятки, сотни людей, разбуженные грохотом, выскочили из своих жилищ. В темноте натыкались один на другого, падали, кричали. Но, по завету господа, все кричали на разных языках и наречиях. Поэтому, не понимая друг друга, пугались и кричали еще громче.
Такое разноязычие можно наблюдать сейчас разве что в ООН. А представьте себе ту грозовую ночь и мечущихся людей – в вы услышите обрывки фраз, которые прозвучали тогда там, на финише вавилонской стройки:
– Вас ист лос? («Что случилось?» – перевод с немецкого.)
– Ит сиимз самсинг крэшд даун! («Кажется, что-то рухнуло!» – перевод с английского.)
– Эс не сапрот! («Я не понимаю!» – перевод с латышского.)
– Па ина! («Зажгите свет!» – перевод с нигерийского языка йоруба.)
– Кемана мерека лари? («Куда все бегут?» – перевод с индонезийского.)
– О секур! Ки а се? («На помощь! Кто это?» – перевод с французского.)
– Уаша таа! («Зажгите же свет!» – перевод с восточноафриканского языка суахили.)
– Ах, растуды твою налево! («О боже!» – перевод с русского.)
…И, наслаждаясь сумятицей, смеялся на небе бог.
ИЗ ПЕРЕПИСКИ БОГОВ
БОГУ СИСТЕМЫ ЗВЕЗДЫ Ю 457-й КЛИНОВИДНОЙ ГАЛАКТИКИ
Дорогой коллега!
Давно мы не общались с Вами. Сие печалит меня, ибо когда мы впервые встретились на 14-м Богосимпозиуме, я сразу почувствовал к Вам особое расположение. Вероятно, это объясняется тем, что цивилизации наших систем не столь резко различны: разница всего в несколько тысяч лет. Я, конечно, мог бы подогнать земную цивилизацию, чтобы сравняться с Вами, но не так давно я понял, что человечество должно пройти свой путь развития без вмешательства высшей силы. Научила меня этому история с Ноем, когда он завладел изготовленной мною винной машиной. Я с ужасом думаю; что было бы, если Аврааму дать атомную бомбу на транзисторах или Еве – фруктоуборочный комбайн последней модели, из тех, что используются на Ваших планетах?
Коллега, я считаю Вас своим старшим братом и с уважением перенимаю громадный опыт, накопленный Вами в управлении Вашей системой. Не откажите взять шефство надо мной в отдельных затруднительных случаях. Хотелось бы знать Ваше просвещенное мнение о некоторых проблемах, волнующих меня.
Всегда и весь Ваш Саваоф.
457-Й КЛИНОВИДНОЙ ГАЛАКТИКИ САВАОФУ
14 1/2, 0079 ГР… ПО ПОЛУКРАСНОЙ ФАЗЕ ЖЖ 12/222! Щ
Не могу выразить
Вам одному признаюсь: не идет у меня на Земле так, как хотелось бы. Не справляюсь, что ли? Паства моя дерется, ругается, хулиганит. Не уважает меня.
Что же делать? Вот, задумал я выпестовать патриарха, основателя могучего рода. Думаю, благословляя, благословлю его и, умножая, умножу семя его, как звезды небесные и как песок на берегу морском. И овладеет семя его городами врагов его. И будет он первым моим земным помощником, и народ, внимая гласу его, станет покорным и богобоязненным.
Авраам, на коего выбор мой пал вначале, оказался фанатиком, маньяком, если не сказать проще – психом. Сынишка его Исаак тоже не на уровне оказался, тут, правда, не без моего участия. После отцовского покушения стал он заикаться, всего боится, до ножа дотронуться не может, баранину не ест. Да еще со зрением у него неважно: слепнет. И вот, поскольку в этом есть доля моей вины, дал я сам себе обет, что старшего сына Исаакова я и выдвину в патриархи. Так опять загвоздка: близнецы родились! Да еще один, выходя из материнской утробы, держался за пятку другого. Тут набежали всякие бабки-ворожейки и давай буркотать-нашептывать; это означает, мол, что прицепившийся будет верховодить над братом. Пусть так, думаю, жизнь свое покажет. Ухватистого назвали Иаков, это в переводе так и означает: «Хватай за пятку». Первого назвали Исавом. По-вашему, это, стало быть, Яша и Савелий. Исав волосатым-волосатым родился, чисто снежный человек. Сочли его за старшего. Правильно ли это, вот в чем вопрос. Ведь тот, кто глубже в утробе находится, понятно, зарождается первым, значит, по сути дела, Иаков старший? На кого же обратить взор свой, почтенный коллега? Я весь в ожидании Вашего мудрого совета.
Саваоф.
++ 7РР, 0,5… АУАУ
Я, собственно, тоже склонялся к этому мнению, но события развернулись вот каким макаром: ребята выросли, причем оказались абсолютно разными, как молитва и пуговица. Исав – простой, добродушный, бесхитростный. Прост, ох, прост! Не честолюбив ничуть, учиться не желает, пропадает вечно в лесу да в поле, дичь бьет просто отлично, стрелой в глаз попадает. Отец любит его очень: он ведь, Исаак-то, как я уже писал, баранины не терпит, а дичинки посмаковать – это он с удовольствием. Бекаса, скажем, или кроншнепа. А мать, Ревекка, мяса вообще не употребляет, овощи тушит себе в отдельной кастрюльке, зато и второй сын, Иаков, у ней в почете – он кухарить горазд. И почтителен он и во всем-то у мамы позволения испросит, – маменькин сынок, да и только. Но хитер, ох, хитер! Брата не любит, дураком считает. А Исав не обижается, ему все эти интриги нипочем, знай себе наконечники для стрел натачивает. Так которому отдать предпочтение?
А на днях и вовсе ЧП случилось! Это я своими глазами наблюдал, шествуя по земле невидимо. Заглянул в окно Исааковой квартиры, вижу: Иаков, как всегда, на кухне возится, кашеварит. «Ах, старательный хлопец, – думаю, – никак и есть он мой избранник». И как раз Исав вваливается после очередной охоты. Пыльный, похудевший, усталый.
– Здорово! – говорит Иакову.
– Здравствуй, – кивает тот.
– Ох, и жрать хоцца – смерть! – кричит Исав и носом поводит. – А что это ты там, братуха, варганишь? Что это там красное-красное в котелке?