Ковчег Могущества
Шрифт:
– И это всё?.. – удивился фараон.
– О нет, солнцеподобный! Есть ещё одно сообщение… В нём говорится, что Мосс, его теперь именуют не иначе, как Моисей, был вхож во дворец царя Исава. После чего Исав позволил Иврим расположиться на отдых в долине Шара… За это правитель Эдома потребовал немало золота.
– Моего золота! – воскликнул фараон в крайнем раздражении. – Золота, которым Иврим завладели в Пер-Атуме, принадлежит государственной казне.
Мемес поклонился в знак согласия.
Аменхотеп умерил ярость и неожиданно спросил:
– Как чувствует себя прекрасная Нитоприс,
Первый советник часто заморгал от растерянности, не ожидая подобного вопроса в столь ответственный момент.
– Она в Уасете, солнцеподобный.
– Я не люблю этот город, он напоминает мне некрополь… – задумчиво произнёс фараон и добавил: – Нитоприс должна вернуться. Я желаю наслаждаться её красотой…
Мемес снова поклонился, понимая, что именно означают слова Аменхотепа: вероятнее всего, он пожелает сделать Нитоприс своей наложницей.
– Как угодно Золотому Гору… – с придыханием ответил первый советник. – Моя дочь будет рада вернуться в Инебу-Хедж из раскалённого солнцем Уасета.
Фараон небрежно махнул рукой, советник поспешил удалиться.
Спустя какое-то время в покои фараона вошёл чати Хану, как всегда полный жизни, энергии, готовый подобно льву броситься на любого неугодного короне великого царства.
– Я получил известия из Авариса, Ону и Эдома… – произнёс фараон. – Они обеспокоили меня…
Хану напрягся, предвкушая грядущую битву.
– Что прикажите, солнцеподобный?! – громогласно произнёс чати и прижал правую руку к сердцу, выражая тем самым преданность и готовность выполнить любой приказ фараона.
– Ты во главе войска отправишься в Эдом и потребуешь у Исава VII выдачи бывшего эрпатора. Доставь его в Инебу-Хедж живым или мёртвым…
Хану не удивился словам фараона, ибо первый советник уже успел поделиться с ним свежими новостями.
– Как угодно, Золотому Гору! – по-военному отчеканил чати.
Вскоре египетское войско под предводительством Хану выступило в поход и через три дня марша достигло пределов Эдомского царства. Пограничные гарнизоны, обеспокоенные скоплением египетского войска в северо-восточной части пустыни Сур, тотчас отрядили гонцов в Кадес с донесениями.
Исав VII не сомневался, что войско послано, дабы наказать Иврим – мало того, что они дерзнули ограбить Пер-Атум, в придачу Та-Кемет лишилась рабочей силы.
Получив послание чати Хану, увенчанное его личной печатью из красного воска, правитель Эдома, поспешил снять с себя ответственность за то, что дал приют беглым рабам. Он отписал ответ, в котором развязывал египтянам руки, с условием, что ни один эдомитянин не пострадает, и сообщал о точном местонахождении беглецов.
В то же время он отправил гонца Моисею…
Гонец из Кадеса принёс в долину Шары недобрую весть, в которой Исав напоминал, что не намерен защищать Иврим от надвигающегося войска египтян. Моисей в тайне надеялся, что фараон не станет преследовать его и беглых рабов, потому как земли Нижнего царства сильно пострадали от гнева богов. Увы, но его надежды не оправдались.
Моисей собрал совет, на котором присутствовали его верные соратники и гвиры, и зачитал им короткое послание, написанное царским писцом под диктовку Исава.
Собравшихся охватило смятение… Они – на чужой земле, рассчитывать на чью-либо помощь вряд ли возможно. Если только…
Первым после длительного молчания заговорил Надав, отличавшийся от братьев и миролюбивого Аарона, своего отца, бесстрашием и крутым нравом.
– Моисей обладает даром богов – Ковчегом, благодаря которому воды в долине стало с избытком. Почему бы его силу не применить против войска египтян?
Среди гвиров пробежала волна тревоги…
Моисей уже думал над тем, чтобы при помощи божественного силы Гора испепелить египтян, как над единственной возможностью обрести окончательную свободу от фараона и его всеобъемлющей власти. Он всегда ценил преданность Хану трону, его смелость, прямолинейность, отнюдь, не свойственную царедворцам. И Моисей не хотел лишать его жизни, впрочем, как и египетских воинов.
– Надо склонить египтян на переговоры, – предложил он.
Аарон одобрил его предложение. Надав, Авраам и Хетт выразили сомнения, что в данной ситуации переговорами можно что-либо достичь – войско, посланное фараоном, пришло с одной целью, дабы покарать беглецов. Мнения гвиров также разделились.
– И всё же я постараюсь убедить Хану отвести войска обратно в Инебу-Хедж, – окончательно решил Моисей.
… Египтяне достигли горной гряды Шара и встали лагерем напротив ущелья Сик. Хану, как опытный воин сразу же оценил преимущество положения Иврим – его воины не смогут незаметно проникнуть в долину, горы фактически служат естественным природным укрытием для беглецов. Единственное, что в данной ситуации имеет смысл: взять Иврим измором – когда-нибудь у них закончится провизия, и они будут вынуждены покинуть долину. Но сколько для этого понадобится времени? Возможно, не мало, так как в долине есть вода, а домашних животных можно зарезать в случае необходимости.
Когда в лагере египтян появился Хетт с предложением переговоров, Хану согласился, не раздумывая, в надежде убедить бывшего эрпатора вернуться на родину. Он даже решил прибегнуть ко лжи, пообещав ему от имени фараона прощение и свободу.
Встреча со слов Хетта должна была произойти в ущелье Сик.
В назначенный день и час Хану вошёл в ущелье, его обдало прохладой, пройдя немного, он услышал гулкое журчание воды, понимая, что рядом – источник.
«Наверняка, бывший эрпатор будет ждать меня около него…» – подумал чати и уверенно двинулся вперёд. За ним вереницей следовали телохранители.
Действительно, ущелье несколько расширилось, а затем перед взором Хану предстал природный амфитеатр, едва ли способный вместить два десятка человек. Из стены ущелья струилась вода, подобно маленькому водопаду, ниспадая с высоты шести локтей, образуя небольшой водоём, бережно обложенный камнями.
Чати сделал знак телохранителям, они скрылись в узком проходе каньона, затем приблизился к воде и освежил лицо…
– Рад видеть тебя, Хану… – прозвучал знакомый голос.
Чати резко обернулся и машинально схватился за навершие меча. Перед ним стоял человек в длинной тунике, подпоясанной тонким кожаным ремнём. С трудом Хану узнал в этом зрелом мужчине прежнего эрпатора.