Ковчег на второй линии
Шрифт:
Испугаться она не успела. Только глаза расширились. Как у зрячей. Он не позволил ей упасть. Подхватил под мышки. Аккуратно уложил на пол. Потом спрятал пистолет и отправился к Ленке.
Ленка с ногами сидела на диване, в наушниках. Увидела его, сорвала наушники, завопила от радости. Он взял ее на руки, подкинул к потолку, поймал, вызвав еще больший взрыв восторга. Все по привычке.
– Твоя мама отпустила нас гулять.
– Ура! А где мама?
– Мама спит, не шуми.
– Разве сейчас ночь?
–
Р. вышел в коридор, включил рацию, попросил прислать за ребенком "джампер".
– Все "джамперы" в разгоне, - ответили ему.
– Подождите чуть-чуть.
– Не могу, у меня энергия иссякает.
– А где вы находитесь?
Он ответил.
– Это же недалеко. Можете добраться пешком. Я уберу дождь по маршруту вашего следования.
Он надел кобуру, переложил пистолет, вернулся к Ленке, достал из сумки детский бронежилет.
– Тебе.
– Ой, что это?
– Рыцарский костюм. Будешь у меня рыцарем.
– Нет!
– Наморщила нос.
– Лучше я буду у тебя рыцаркой!
Легко запудрить мозги четырехлетнему человечку. Помог ей натянуть "рыцарский костюм". Подумал, что если бы жил в новом районе, выполнил бы задание еще вчера. Но Васильевский - старый район, и детей здесь мало.
– Ой, кто это на тебе рисовал?
Опустил глаза, увидел на свитере темную дорожку. Ленка тронула пальчиком, кончик окрасился темно-алым.
– Это я играл в художника.
– Ты же писатель.
– Нахмурила брови.
– Писатели иногда играют в художников.
Поверила. Брови поднялись, глаза засияли. Удалось наконец справиться и с бронежилетом. Взял сумку. Прошли мимо кухни. Ленкин рост не позволял ей увидеть сквозь дверное стекло лежащую на полу мать. А Р. и головы не повернул.
Вышли на площадку, закрыли за собой дверь, но запирать не стали. В глазке напротив опять мелькали тени. Бедняга на костылях маялся за своей деревянной крепостной стеной. Прощай, парень, подумал Р. Шагнул на ступеньку. Потом остановился. Словно задумался. Милосердия в душе не было, но достал пистолет и выстрелил в крепостную стену, рядом с глазком. Такая дверь - не защита от пули. Парень успел лишь испуганно вскрикнуть. А потом загрохотали костыли.
– В кого ты стрельнул?
– Ленка смотрела с любопытством.
– В дракона.
– А вчера там жил дядя Жора с бабой Верой.
– А сегодня там дракон. Он съел и дядю Жору, и бабу Веру.
– Как волк Красную Шапочку?
– Как волк Красную Шапочку.
– А мы ему брюхо распорем? Как охотники...
– Распорем. Потом.
Спустились вниз, вышли наружу. Дождя над улицей как ни бывало, только от водосточных труб бежали по тротуарам небольшие речки: над крышами домов лило по-прежнему.
Мимо время от времени с ревом проносились фургоны-рефрижераторы: водители выполняли свою
Дорога тянулась несколько дольше, чем ожидал. Ленка широко открытыми глазами разглядывала по-ночному пустые, тщательно отмытые дождем улицы. Они и в самом деле казались незнакомыми. Мародеры по дороге не попались по-видимому, уже знали кого следует бояться. Энергии оставалось все меньше и меньше, но до больницы Р. добраться успел. Как и рассчитывал... Позвонил в дверь приемного покоя. Открыли, вышел горбатый нелюдь в белом плаще, увидел ребенка, протянул руку.
Ленка доверчиво подошла к нему. Тут же из недр приемного покоя возникла медсестра, взяла Ленку за руку. Глаза у медсестры были пустыми. Потянула Ленку за собой. Та уперлась:
– Дедуня, а ты?
– Я приду, - сказал Р.
– Попозже.
Внучку увели.
– Это номер семь, - сказал Р.
Нелюдь кивнул:
– Счастливое число.
Голос у него был певучим. Нелюдь коснулся лба Р. ладонью, и тот почувствовал, как в него перетекает энергия. А с нею и информация об очередном задании. Дверь приемного покоя медленно закрылась.
Р. повернулся и пошел к Малому проспекту. Где-то опять хлопали выстрелы. Но гулять стрелкам оставалось недолго.
К перекрестку вскоре подкатила машина, тяжелый наземный рефрижератор. Кивнув водителю, Р. забрался в фургон, закрыл за собой герметичную дверь. В фургоне было темно, но он знал, что на полу лежат трупы.
Некоторое время машина двигалась, потом остановилась. Открылась дверь, в фургон подсадили мужчину, захлопнули створку. Машина тронулась, и тут же внутрь фургона проник дневной свет.
– Отойдите от двери, - сказал Р.
– Ой, здесь кто-то есть!
– обрадовался попутчик, и вновь наступила тьма.
– А я думал, одни покойники.
– Он где-то там уселся, представился: Иванов, профессор Петербургского университета.
Р. промолчал.
– А вы кто?
– спросил профессор.
Р. назвался.
– Тот самый?
– удивился Иванов.
– Писатель?
– Литератор, - поправил Р. И добавил: - Был.
– Все мы, сударь, теперь бывшие.
– Иванов издал звук, который можно было расценить как усмешку.
Машина снова остановилась. Открылась дверь. Снаружи стояли члены санитарной команды, у их ног, на тротуаре, лежали несколько трупов. Р. встал. Иванов быстро понял, что от него требуется.
– Никогда не думал, что придется грузить мертвецов, - сказал он, когда машина тронулась.
– А вы?
– Тоже, - равнодушно ответил Р.
Иванов помолчал. Но, видно, молчать ему было невмоготу, и он снова заговорил:
– Подобное, по-видимому, только в ленинградскую блокаду наблюдалось, в прошлом веке.