Ковчег на второй линии
Шрифт:
– Нет, не буду! А потом меня же в эту яму. Не стану!
– Бессмысленно, - равнодушно проговорил Р.
Профессор достал из нагрудного кармана очки, нацепил на нос и посмотрел на Р.
–
– Он оглядел Р. с ног до головы.
– Чья это кровь на вас, сударь?
– Дочери.
Профессор сразу как-то сник, сжался, словно из него выпустили воздух. Медленно стянул с носа очки, бросил их в братскую могилу.
Они начали освобождать фургон. Профессор быстро взмок, от него остро запахло потом, но Р. было на это наплевать: он выполнял свою функцию. С другой стороны вдоль ямы стояли несколько бульдозеров с заглушенными двигателями. В кабинах сидели те, кто выполнял СВОЮ функцию.
Когда рефрижератор был разгружен и водитель отогнал его, профессор подошел к нелюдю:
– Что ж, ангел белокрылый, прими мою душу.
Р. выстрелил ему в затылок, подошел и столкнул тело в яму, на груду других мертвецов. Потом положил пистолет на протянутую ладонь нелюдя. Нелюдь строго посмотрел на оружие. Сначала
Нелюдь взмахнул белоснежными крылами и отлетел в сторону. Босые ноги его были выпачканы землей.
– Моисей тоже не попал в Землю Обетованную, - пробормотал Р. и спрыгнул на груду мертвецов. Поднял глаза к серому небу.
Другие грузчики отошли от края ямы, стали садиться в рефрижераторы. Словно в боевые машины грузились десантники... Взревели двигатели, бульдозеры поползли, толкая вперед земляные холмики, быстро превращающиеся в холмы.
Нелюдь вскинул руку. Р. закрыл глаза, чтобы в них не попала земля. Тело зомби легло в братскую могилу, и Господь наконец взял к себе его истерзанную душу. Но над содержанием этой души Властитель небесный был не властен, и в ней так и осталась жить надежда на то, что Всевышний не будет властен и над душой малышки, которую Р. собственноручно сдал в застенки ковчега на Второй линии.