Ковчег спасения. Пропасть Искупления
Шрифт:
– Почему вы пощадили ее?
– Скади, она же ваша королева. Прочитав память команды, мы поняли: нам нужна именно Галиана.
Скади молчала. По гребню от носа к затылку медленно бежали аквамариновые, бирюзовые волны.
– Она бы никогда не подвергла Гнездо такому риску.
– Подвергла при условии, что мы ей позволим заблаговременно предупредить Гнездо. Как видите, взаимовыгодная сделка. Она дала нам время – и надежду – узнать больше.
Скади прикоснулась пальцем к верхней губе, потом выставила его перед собой, словно определяя направление ветра.
– Если вы и в самом деле намного превосходящий нас разум, узнавший наше местонахождение, вы бы уже могли истребить нас.
– Отлично,
– Зачем вы мне это рассказываете? – спросила Скади.
– Чтобы напугать. Зачем еще?
Но Скади на такую несложную уловку не поддалась.
– Нет, полагаю, есть причина серьезнее. Вы хотите внушить мне, что можете быть полезным.
– И с чего бы мне это внушать? – игриво промурлыкал волк.
– С того, что я могу убить вас прямо сейчас, это проще простого. Галиана вернулась, предупреждение доставлено.
Если бы Галиана могла двигаться, хотя бы шевельнуть веком, немедля бы просигналила: «Да!» Она хотела умереть. Ради чего теперь жить? Клавэйн мертв. Фелка мертва. В этом она не сомневалась – равно как и в том, что никакие технические ухищрения нынешних сочленителей не уберут черную тварь у нее из головы.
Скади права: Галиана исполнила свой долг перед Материнским Гнездом. Теперь известно: волки приближаются, крадутся на запах теплой крови.
Более нет причины оставлять ее в живых. Несмотря на все меры предосторожности, волк способен высвободиться из ее головы и удрать. Конечно, Материнское Гнездо может получить новые сведения – к примеру, выяснить мотивы либо уязвимые места черного хищника, – но это не перевешивает риск его побега, непременно влекущего за собой катастрофу.
Все это Галиана хорошо понимала. Когда волк получил доступ к ее памяти, его собственные воспоминания стали просачиваться в ее рассудок – возможно, не случайно. Нельзя исключать, что чужак допустил это сознательно. Его память оказалась бесформенной, едва облекаемой в слова. Но она рождала мысли о длящемся миллиарды лет геноциде, осуществляемом с хирургической точностью, о беспощадном выкашивании всего разумного. Память хищника сохранила с мертвенной бюрократической точностью множество актов истребления по всей Галактике. Каждый акт – всего лишь отдельная карточка в огромной пыльной картотеке. Иногда бывали хлопоты, лихорадочная деятельность – истребление начиналось позже предусмотренного срока. А иногда – очень редко – волки свирепо добивали разум, сумевший уцелеть после недостаточно тщательной зачистки.
Но Галиана не обнаружила ни единого воспоминания о неудачах.
С шокирующей внезапностью волк отступил, позволил говорить.
– Скади! – взмолилась она.
– Что такое?
– Пожалуйста, убей меня. Убей!
Глава первая
Антуанетта Бакс наблюдала, как робот-полицейский выбирается из шлюза. Машина – небольшой черный округлый корпус, членистые острые конечности. Скульптура из ножниц. И ужасно холодная, ведь она была пристыкована снаружи полицейского катера. Три катера догнали и взяли в
– Отступите! – посоветовал робот. – Физический контакт не рекомендуется.
Испарения робота пахли мерзко. Антуанетта опустила визор шлема, когда машина просеменила мимо.
– Не понимаю, что вы надеетесь отыскать, – сказала она, держась позади на безопасном расстоянии.
– Пока не найду, не узнаю, – ответил робот, уже определивший частоту интегрированной в ее скафандр рации.
– Эй, я контрабандой не занимаюсь! Мне покойницей стать не хочется.
– Они все так говорят.
– Ну кому придет охота тащить контрабанду в хоспис «Айдлвилд»? Там же сборище сдвинутых на религии нищенствующих фанатиков, а не притон контрабандистов.
– Так мы знаем, что такое притон контрабандистов?
– Я не говорила, что…
– Ладно, не важно. Мисс Бакс, сейчас военное время. Может случиться всякое.
Робот остановился, пошевелил суставами. С них посыпались куски желтой ледяной корки. Корпус – продолговатое черное яйцо с фланцами, многочисленными членистыми конечностями и оружием. Места для пилота нет, лишь для рации, обеспечивающей связь с пилотом. Тот находился в полицейском катере и представлял собой главным образом мозг, лишенный несущественных придатков и помещенный в контейнер жизнеобеспечения.
– Если хотите, свяжитесь с хосписом, проверьте, – предложила Антуанетта.
– Я уже справлялся там. Но в подобных ситуациях следует быть абсолютно уверенным, что нет подвоха. Вы согласны?
– Я соглашусь с чем угодно, лишь бы вы убрались с моего корабля.
– Хм. А почему вы так торопитесь?
– Потому что у меня на борту сля… пардон, пассажир в криогенном анабиозе. И я не хочу, чтобы он прямо тут и разморозился.
– Я очень хочу посмотреть на этого пассажира. Это возможно?
– А я могу отказаться?
Антуанетта подобного ожидала, а потому заранее облачилась в скафандр.
– Отлично. Больше минуты это не займет, и вы сможете спокойно лететь дальше. – Машина замолчала и спустя секунду добавила: – Конечно, если не будут выявлены нарушения.
– Сюда, – показала Антуанетта.
Она повозилась у контрольной панели возле люка, и открылся путь в главный грузовой трюм «Буревестника». Позволила роботу идти первым, решив говорить как можно меньше и проявлять еще меньше инициативы. Конечно, это не слишком-то доброжелательно по отношению к стражу закона, но если суетиться, стараясь угодить, возбудишь куда больше подозрений. Полицию Феррисвильской конвенции население не очень любило, и та давно привыкла учитывать это в отношениях с гражданскими.
– Антуанетта, а ведь у вас приличный кораблик.
– Для вас я мисс Бакс. Не помню, чтобы мы переходили на «ты».
– Хорошо, мисс Бакс. Но это не отменяет справедливости моих слов. Ваш корабль, пусть он внешне непримечательный, весьма прочен, надежен и пригоден для дальней навигации. Такой корабль непременно заработает достаточно денег на вполне легальных торговых путях, даже и в наши беспокойные времена.
– Ну, так мне и причины нет заниматься контрабандой, согласитесь.
– Возможно. Но тем не менее передо мной встает вопрос: зачем упускать отличные деловые возможности, выполняя странное поручение хосписа? У них есть определенное влияние, но, насколько мне известно, деньгами они не сорят. – Машина снова приостановилась. – Признайтесь, тут налицо загадка. Обычно замороженных доставляют из хосписа, а не в него. И перемещать замороженное тело – не слишком-то рядовая процедура. Как правило, всех размораживают в «Айдлвилде».