Ковчег спасения
Шрифт:
Балкон окружала низкая ажурная решетка. Торн подошел к краю, глянул вниз. Хоури двинулась следом. Триумвир осталась на прежнем месте, невидимая снаружи.
– Настало время поговорить с людьми по-настоящему, – сказал Торн. – Я обращусь к ним сам, и они убедятся: мое выступление по телевизору – не подделка.
Он знал: нужно всего лишь закричать, и кто-нибудь услышит, пусть лишь один из целой толпы. А там пара минут, и все уже посмотрят вверх, и догадаются, кто он, еще не слыша его слов.
– Так говори, Торн, говори! – произнесла Вольева тихо и яростно. – И будь убедителен. От этого маленького представления зависит многое.
Он оглянулся:
– И тогда вы передумаете?
– Этого я не обещала.
– Ирина, прошу, передумай! – взмолилась Ана. – Взвесь все как следует. Или хотя бы дай нам шанс довести здесь работу до конца, прежде чем применишь оружие.
– Шанс я вам предоставлю. Прежде чем ударить по ингибиторам, перемещу пушки на другой край системы. Если машины отреагируют на атаку, их целью не станет «Ностальгия».
– Но это же, как я понимаю, дело не быстрое? – спросила Хоури.
– У вас будет месяц, не больше. Конечно, я не ожидаю, что к этому времени вы эвакуируете всю планету. Но если вы уложитесь в график, а может, и сымпровизируете, ускорите дело, я ненадолго отложу атаку. Как видите, я вполне способна проявить гибкость.
– Ты слишком многого от нас хочешь! Пусть даже все пойдет отлично на планете, за один рейс между орбитой и субсветовиком мы можем перевезти всего две тысячи людей. Илиа, это наше узкое место, и тут ничего не поделаешь!
Кажется, Ана и не заметила, что назвала триумвира настоящим именем.
– Узкие места всегда можно обойти при должном старании, – возразила та. – А я вам дала отличный стимул постараться как следует.
– Дело в Торне, да? – резко спросила Хоури.
Тот удивленно посмотрел на нее:
– Во мне? Отчего?
– Ей не нравится, что ты встал между нами.
Триумвир презрительно фыркнула:
– Нет, это правда. Илиа, ведь правда? У нас с тобой так отлично все складывалось, мы хорошо работали вместе, и вдруг я притаскиваю Торна. Ты же никогда не простишь ни ему, ни мне разрушение нашего слаженного дуэта.
– Не пори чушь! – отрезала Вольева и пошла к выходу.
– Ты куда? – спросила Ана.
– А как ты думаешь? Конечно, на мой корабль! У меня работы по горло.
– С чего это вдруг корабль стал твоим? Я думала, он наш.
Но Вольева продолжать разговор не пожелала. Ушла, стуча каблуками, в глубину здания.
– Это правда? Она действительно злится из-за меня? – спросил Торн.
Но Хоури не ответила. Он немного выждал, затем повернулся к толпе. Встал вплотную к балконной решетке, глядя вдаль, обдумывая речь. Вольева права: от его слов зависит очень многое.
Ладонь Аны легла на его руку, легонько сжала.
Пахло распугивающим газом. Торн ощущал, как его запах ползет по ноздрям, буравит мозг, рождая тревогу. Ночь обещала быть нелегкой.
Глава 28
Скади кралась по кораблю. На борту «Паслена» теперь все казалось неправильным. Давление на обрубок хребта прекратилось, и глазные яблоки обрели прежнюю форму – а больше никаких плюсов. Все живое на борту очутилось в сфере действия подавляющего инерцию поля, в пузыре модифицированного квантового вакуума. Любая частица в нем потеряла девяносто процентов инертной массы.
Звездолет несся к Ресургему с ускорением в десять g.
Хотя доспехи и защищали Скади от самых неприятных эффектов поля, она старалась двигаться как можно меньше. Само хождение проблем не доставляло, ведь доспехи «ощущали» всего одно g, девятую часть настоящего. Двигателям не приходилось перенапрягаться, и Скади больше не боялась раскроить себе череп при случайном падении. Но любое шевеление ей все же давалось тяжело. Когда Скади желала, чтобы рука или нога двигалась, та откликалась слишком быстро и перемещалась чересчур резко. Если надо было передвинуть тяжелое оборудование, оно поддавалось с неожиданной легкостью. Казалось, все вокруг подменили невесомыми бумажными макетами. Даже перенаправить взгляд было непросто. Глазные яблоки, уже не деформированные ускорением, всегда поворачивались больше нужного, а затем стремились аккомодироваться, компенсируя чрезмерный поворот. Ведь мускулы, поворачивающие глазное яблоко, скрепляющие его с черепом, развились для передвижения определенной инертной массы; теперь же им приходилось двигать объект с инерцией намного меньшей. От того, что Скади понимала причину дурноты, легче ей не становилось. Пришлось совсем отключить Area Postrema, древнюю часть мозга, обеспечивающую нормальное положение тела в зависимости от воспринимаемого зрением окружения, поскольку работа внутреннего уха была сильно искажена подавляющим инерцию полем.
Она достигла каюты Фелки и нашла женщину в той же позе, что и в прошлый раз, – сидящей скрестив ноги на полу. Скади приказала кораблю сделать эту часть пола мягкой. Одежда Фелки была несвежей, измятой, кожа приобрела нездоровый оттенок. Волосы превратились в спутанные жирные лохмы. Тут и там на голове виднелась красная воспаленная кожа – на местах, где Фелка вырвала клоки волос. Сейчас она сидела неподвижно, уложив руки на колени, слегка приподняв подбородок, закрыв глаза. Поблескивал влажный след от ноздри к верхней губе.
Скади проверила нейросвязи между Фелкой и системами субсветовика. К ее удивлению, большого потока данных не обнаружила. Она-то думала, заложница по-прежнему активна в корабельной сети. Во время двух последних визитов Скади находила Фелку за этим занятием. Решила выяснить, что происходит, и обнаружила изготовленные Фелкой программные структуры огромных размеров, напоминающие головоломки, – несомненно, суррогаты Великой Стены. Но на этот раз все обстояло еще хуже. Забросив реальный мир, пленница ушла туда, где началась ее разумная жизнь, – в свое измученное «я», в глубину сознания.
Скади опустилась на колени, тронула ее лоб. Ожидала, что женщина вздрогнет от прикосновения холодного металла, но стальной палец мог бы с таким же эффектом коснуться восковой статуи. Фелка не шелохнулась.
– Ты меня слышишь? – спросила Скади. – Я знаю, ты где-то здесь, способна воспринимать. Отзовись. Тебе нужно узнать кое-что важное.
Она подождала, но ответа не последовало.
– Это касается Клавэйна. Я сделала все возможное, заставляя его свернуть, но он никак не отреагировал. Я думала, моя последняя попытка уж точно убедит его прекратить погоню. Не тут-то было. Я расскажу тебе, в чем она состояла.