Ковчег Спасения
Шрифт:
— Нет, — он энергично покачал головой. — Ваш корабль… ваш Капитан… он бы не позволил. Я уверен. И в любом случае, у меня такого даже в мыслях не было. Пойми, Ана: я не из породы хладнокровных убийц.
— Ты просто программа, — ответила Хоури. — Программа, которая способна на что угодно.
— Я не собираюсь ее убивать, пойми. Я хочу вернуть эти орудия, потому что верю в человечность. И никогда не считал, что цель оправдывает средства. Даже на войне, на любой треклятой войне, в которой мне доводилось участвовать. Если мне придется убить ее, чтобы вернуть орудия — я ее убью. Но прежде сделаю все возможное, чтобы получить свое другими средствами. Иначе чем
Без предупреждения, Илиа заговорила из своей кровати:
— Зачем они тебе, Клавейн?
— Могу спросить тебя то же самое.
— Это… черт подери… мои орудия.
Хоури пристально разглядывала подругу, но та, казалось, пребывала в том же состоянии, что и минуту назад.
— На самом деле это не твои орудия, — сказал Клавейн. — Это все еще собственность Объединившихся.
— О, мать твою… а ты спешишь их вернуть… законному владельцу?
— Не совсем так, Илиа. Я просто хороший парень, который хочет взять у тебя эти чертовски опасные игрушки, прежде чем до них доберутся плохие парни. Прежде чем это станет твоей проблемой, а не моей. Когда я говорю «плохие парни», то именно это и имею в виду. Имея дело со мной, ты имеешь дело со здравомыслящим человеком. Но Объединившиеся не станут тратить время на переговоры. Они просто отнимут орудия без вопросов.
— Знаешь, Клавейн… вся эта байка о том, как ты переметнулся в другой лагерь… мне что-то с трудом верится.
— Илиа… — Хоури склонилась над ней. — Илиа, отвлекись от Клавейна. У меня к тебе один очень серьезный вопрос. Что ты сделала с орудиями? В Тайнике их осталось всего тринадцать.
Вольева закудахтала. Похоже, ее забавляло собственное остроумие.
— Разогнала по всей округе. Одним выстрелом убила двух зайцев. Для Клавейна они вне зоны досягаемости. Я разбросала их… по всей системе… установила автономный режим и позволила вести огонь по Подавляющим. Как там мои прелестные крошки, Хоури? Видела, какой этой ночью был фейерверк?
— Фейерверк продолжается, Илиа. Но, черт подери, я так и не поняла, кто побеждает.
— Говоришь, продолжается?.. Это уже здорово, правда?
Казалось, она ничего не сделала, но над койкой возникла полупрозрачная сфера, наподобие облачка, в которое помещают реплики персонажей в комиксах.
Клавейн не солгал: после столкновения с лучом Вольева ослепла. Но теперь у нее на носу красовались маленькие серые очки, связанные с имплантатами, которые робот вживил ей в мозг. В некотором смысле ее зрение даже улучшилось. Теперь Илиа могла видеть в любом частотном диапазоне, причем не только электромагнитное излучение — например, считывать поля, генерируемые машинами, с большей ясностью, чем до сих пор. Правда, это не меняло отношения Вольевой к чужеродным предметам, которые наводнили ее организм. Подобное всегда вызывало у нее протест, и теперь только угроза смерти заставила Триумвира пойти на такой шаг.
Проектируемая сфера была скорее совместной галлюцинацией, чем обычной голограммой.
Ее покрывала сетка зеленых линий планетарной системы координат, расширяясь в районе экватора и стягиваясь к полюсам. Эклиптика системы — молочно-белый диск, усыпанный символами с аннотациями — рассекал сферу пополам. В центре диска горел оранжевый глаз Дельты Павлина. Киноварно-красное пятно указывало на остатки Руха, а более яркий алый вырост в форме рога — на чудовищное орудие Подавляющих, которое теперь вращалось вместе со звездой. Саму звезду окружала сетка лиловых линий, и точка на его поверхности, точно на одной оси с орудием, показывала, что погружение внутрь звезды
— Вот вам состояние игры, — сказала Вольева. — Так выглядит сражение в реальном времени. Не ревнуешь меня к моим игрушкам, Клавейн?
— Ты понятия не имеешь, насколько ценны эти орудия, — проговорил робот.
— Неужели?
— От них зависит, жить человечеству или умереть. Всему человечеству, Илиа. Мы тоже знаем о Подавляющих, Илиа. И о том, на что эти твари способны. Мы получили послание из будущего: человеческая раса должна быть уничтожена, полностью стерта этими машинами. Мы назвали их Волками, но можно не сомневаться: у нас один враг. Поэтому ты не имеешь права попусту растрачивать их силу.
— Попусту? — в ее голосе звучала смертельная обида. — Это не называется «попусту». Это тактический ход: я задерживаю Подавляющих. Я хочу выиграть время, чтобы спасти Ресургем.
Голос «беты» стал настойчивым, словно зондировал сознание.
— Сколько орудий ты потеряла в этой кампании?
— Ни одного, точно.
Робот склонился над ней.
— Илиа… слушай меня внимательно. Сколько орудий ты потеряла?
— Что значит «потеряла»? Три орудия были неисправны. Слишком много для инженерии Конджойнеров, не находишь? Другие два рассчитаны на одноразовое использование. Я бы не говорила о «потерях», Клавейн.
— Хочешь сказать, Подавляющие не истребили ответным огнем ни одного орудия?
— Два слегка повреждены.
— Вернее, полностью уничтожены, так?
— Я еще не получила телеметрию с их «упряжи». Я вообще не могу оценить степень повреждений, пока не изучу картину сражения.
Хоури видела, как Клавейн выпрямился и сделал шаг назад. Он как будто потускнел, став еще больше похожим на призрак, закрыл глаза и начал беззвучно шептать что-то, подозрительно напоминающее молитву.
— Начнем с того, что орудий было сорок. Сейчас, по моим подсчетам, девять утрачено. Сколько еще, Илиа?
— Сколько понадобится.
— Ты не можешь спасти Ресургем. Ты имеешь дело с силой, которая выше твоего понимания. Все, что ты сейчас делаешь — это бесполезное расточительство. Отдай орудия — и мы используем их должным образом, так, что они обеспечат людям реальный перевес. Здесь только авангард Волков, но скоро их станет намного больше. Но если мы сможем изучить орудия, то, возможно, изготовим новые образцы. Десятки, сотни, может быть, даже тысячи.
Она снова улыбнулась; Хоури была уверена в этом.
— Так к чему был весь этот прекрасный треп, Клавейн? Говоришь, цель не оправдывает средства? Ты верил хоть одному своему слову?
— Я верю только в одно: ты расточительно используешь орудия. Население Ресургема все равно обречено. Все, что ты сможешь изменить — немного отсрочить их гибель. На несколько дней. А потом будут еще миллионы и миллионы погибших. Но если передашь нам орудия — сейчас, то мы еще успеем хоть что-то изменить.
— Значит, я должна допустить, чтобы двести тысяч человек погибли ради будущего спасения миллионов?