Ковчег завета
Шрифт:
ИСТОКИ ТАЙНЫ
После гибели дона Кристофера да Гамы пошла, похоже, на убыль интенсивная заинтересованность ордена Христа в Эфиопии. После же царствования Фасилидаса уже ни один португалец не мог проявить эту заинтересованность.
Однако орден Христа, как уже указывалось, не был единственной организацией, увековечившей традиции тамплиеров. Шотландские франкмасоны также получили свою часть наследия храма Соломона, в котором центральная роль принадлежала ковчегу завета. Из-за этого «шотландского следа» и в связи с тем, что Джеймс Брюс из Киннэрда уверял в своем дальнем родстве с королем, укрывшим беглых тамплиеров в XIV веке, я чувствовал необходимость глубже изучить деятельность самого отважного и решительного из иностранцев, когда-либо посещавших Эфиопию.
При росте в шесть футов четыре дюйма и соответствующем телосложении Брюс был настоящим гигантом («самый высокий человек, которого вы когда-либо видели бесплатно», — так описывал его один из современников). Он также был человеком состоятельным и хорошо образованным. Родившийся в 1730 году в южной части Шотландии, в семейном поместье в Киннэрде, в двенадцатилетнем возрасте он был отправлен в школу Харроу, где учителя
Затем он долго болел. Выздоровев, он отправился в Лондон, чтобы заняться работой, предложенной ему Ост-Индской компанией. В Лондоне он влюбился в красивую женщину по имени Адриана Аллен, на которой и женился в 1753 году. Вскоре он становится партнером тестя в виноторговой компании.
Затем случилась трагедия. Во время поездки во Францию в 1754 году Адриана неожиданно умирает, и, хотя через значительное время он женился вновь и стал отцом нескольких детей, Брюсу понадобилось много времени, чтобы прийти в себя после утраты первой жены.
Не находя себе места и испытывая депрессию, Брюс — начал путешествовать почти беспрестанно, с легкостью изучая новые языки, где бы он ни бывал. Странствия привели его сначала в Европу, где он дрался на дуэли в Бельгии, спустился на судне по Рейну, осмотрел римские развалины в Италии и изучал арабские рукописи в Испании и Португалии. Впоследствии, когда его лингвистические способности получили признание правительства, он был назначен на дипломатический пост британского консула в Алжире. Позже оттуда он отправился в длительное путешествие по побережью Северной Африки, посетил руины Карфагена, а затем и землю обетованную, где осмотрел другие достопримечательности древности. Находилось у него время и для посещения Шотландии, где после смерти отца в 1758 году он стал владельцем семейного имения.
В тот период молодой шотландец занимался астрономией, приобретя два телескопа, которые постоянно возил с собой. Он также овладел топографией и навигацией, которые сослужили ему добрую службу во время путешествий по Абиссинии.
Нет полной ясности, когда он решился на эту последнюю авантюру, но есть свидетельства того, что он довольно долго планировал свое путешествие (известно, например, что он начал изучать уже в 1759 году геэз — классический эфиопский язык). Благодаря таким приготовлениям, включавшим и чтение работ предыдущих путешественников, он приобрел широкие познания об истории страны к тому времени, когда в 1768 году прибыл в Каир, чтобы начать свое эпохальное путешествие.
Что побудило Брюса отправиться в Эфиопию? Сам он однозначно охарактеризовал свои мотивы: я пошел «на риск подвергнуться бесчисленным опасностям и страданиям, самые меньшие из которых погубили бы меня, если бы не постоянное доброе отношение ко мне и защита со стороны провидения», чтобы разыскать истоки Нила. Дабы никто не сомневался в его намерениях, он четко отразил их в полном названии своей объемистой книги:
«Путешествия для открытия истока Нила в 1768, 1769, 1770, 1771, 1772 и 1773 годах».
Однако здесь заключена загадка, которая привлекла внимание не одного историка (хотя так никто и не предложил ее решения). А загадка вот какая: задолго до своего путешествия в Эфиопию Джеймс Брюс знал, что исток Голубого Нила был уже разведан двумя другими европейцами: Педро Паэзом и Жеронимо Лобо (португальскими священниками, жившими в Эфиопии в 1600-х годах, пока Фасилидас не ввел свой запрет).
В ходе исследования, связанного с ковчегом завета, в 1989 году, меня все больше занимала тайна целей. Брюса. Пять объемистых томов его «Путешествий» стали для меня основной справочной литературой, поскольку они давали уникальную картину эфиопской культуры в те времена, когда она еще не была очень уж отделена от своих архаичных истоков. Больше того, я знал, что авантюрист шотландец был человеком ученым, и на меня произвели большое впечатление исключительная точность его наблюдений и общая ценность суждений и мнений по историческим вопросам. Я также отнесся к нему как к человеку честному, не очень склонному к гиперболе, преувеличению и искажению фактов. И я задавался вопросом: поскольку из многих его комментариев было очевидно, что он внимательно изучил труды Паэза и Лобо, — как можно объяснить тот факт, что он не признал их заслуг? Поскольку я полностью согласен с более поздней исторической оценкой (а именно: «Брюс был не столько романистом, сколько самым заслуживающим доверия гидом» 39 ), меня все больше озадачивала его очевидная нечестность в важнейшем вопросе — его беспочвенное утверждение относительно того, что «ни один португалец… никогда не видел — и даже не делал вида, что видел, — исток Нила».
39
В самом деле он не только сомневается в их достижениях, но и нагло занимается плагиатом их трудов. Вот как, например, Паэз описывает свое посещение двух ключей к югу от озера Тана, считающихся истоками Голубого Нила: «21 апреля в году 1618, находясь здесь с царем и его армией, я взобрался наверх и с большим вниманием все осмотрел; я обнаружил два круглых источника, каждый примерно в четыре ладони в диаметре, и с величайшей радостью увидел то, что так и не смогли открыть ни царь Персии Кир, ни Александр Великий, ни знаменитый Юлий Цезарь. Два отверстия этих источников не имели стока с вершины горы, а вода из них вытекала у подножия горы. Второй источник находится примерно на расстоянии броска камня от первого».
Жеронимо Лобо добрался до истоков примерно через двенадцать лет после Паэза, около 1630 г. Ниже приводится его описание: «Источник этой знаменитой реки, столь долго разыскивавшийся и укрытый от взоров, найден… на очень пологом склоне одной горы, выглядевшем скорее неровным полем, чем горным склоном, с просторным, открытым и плоским участком, где можно видеть на довольно далеком расстоянии. На этой постепенно поднимающейся равнине в самое сухое время лета обнаруживаешь две круглых лужи или колодца с водой, которые скорее следовало бы назвать ямами, в четыре пяди шириной, расположенные на расстоянии броска камня друг от друга… Вся равнина, особенно место вокруг указанных колодцев, как бы набухла и подмыта водой… почему она не поглощает каждого, кто шагает по ней, объясняется тем, что земля вся заросла разнообразными травами и их корни настолько переплелись, что могут выдержать любого, идущего по ней».
Собственное «открытие» Брюса было сделано 4 ноября 1770 г. (через полтора столетия после Паэза и Лобо), когда его гид указал на «холмик зеленой дернины… в котором следует искать два источника Нила… Скинув ботинки, я сбежал по склону к небольшому островку зеленой травы, находившемуся примерно в двухстах ярдах от меня; весь склон холма густо зарос цветами, большие клубневые корни которых выпячивались из почвы… и которые стали причиной двух весьма болезненных падений, прежде чем я достиг края болотца; после этого я добрался до острова из зеленого дерна… и стоял, зачарованный, над главным истоком, вытекающим из его середины.
Легче угадать, нежели описать состояние моего ума в тот момент, когда я стоял на том месте, которое ускользало от гениальных, предприимчивых и дотошных древних и современных исследователей на протяжении почти трех тысячелетий. Цари предпринимали походы во главе целых армий ради обнаружения этого места, и каждая новая экспедиция отличалась от предыдущей лишь числом погибших, а все эти экспедиции объединяло разочарование, постигавшее их участников… И вот я, всего лишь рядовой британец, мысленно праздновал победу над царями с их армиями».
Читая и перечитывая описание Брюса, я не мог не почувствовать, что оно было испорченной компиляцией повествований Паэза и Лобо (перемешав переплетенные корни и взбухшие болотные кочки последнего со ссылками первого на царей и завоевателей). Мало того, как я уже указывал, невозможно отрицать, что шотландский путешественник внимательно изучил рассказы обоих своих предшественников.
Вскоре я открыл для себя; что Брюс солгал не только по этому вопросу. В том, что касается ковчега завета, он был даже еще уклончивее и лживее. Описывая свое посещение священного города Аксум, он комментирует разрушение Ахмедом Грагном первой церкви Святой Марии Сионской и добавляет — совершенно справедливо, — что на ее месте была построена новая.
«В ней, как предполагается, хранится ковчег завета… который, говорят они в своих неправдоподобных легендах, был украден Менеликом у своего отца Соломона перед возвращением в Эфиопию… Я верю, что здесь хранится некая древняя копия Ветхого Завета… но что бы это ни было, оно было уничтожено… Грагном, хотя здесь и утверждают, что оно сохранилось. Это я слышал от самого царя».
В итоге похоже на то, что Брюс пытается уверить нас, будто ковчег никогда не был доставлен в Аксум (поскольку история Менелика и Соломона всего лишь «неправдоподобная легенда»), что хранившаяся когда-то в церкви реликвия была лишь «древней копией Ветхого Завета» и что даже эта реликвия больше не существует, так как была «уничтожена Грагном». Эти заявления были подкреплены затем утверждением, что об этом ему говорил «сам царь». 40
Если бы не это последнее замечание, я мог бы поверить, что Брюс просто ничего не слышал о том, как ковчег был спасен во время войны с мусульманами и, как позже он был возвращен в Аксум после восстановления церкви Святой Марии Сионской. Утверждение, что «сам царь» подтвердил уничтожение реликвии, было заведомо ложным: в 1690 году — много времени спустя после кампании Грагна и за восемьдесят лет до визита самого Брюса — эфиопский монарх входил в святая святых новой церкви Святой Марии, где он действительно видел ковчег (подтвердив, таким образом, его существование). Этот монарх (Иясу Великий) был и царем, и священником, и поэтому ему позволяли не только увидеть священную реликвию, но и заглянуть внутрь. Поскольку невозможно представить себе, чтобы царь во времена Брюса не знал о таком известном и беспрецедентном случае, я не мог не заключить, что шотландский путешественник опять «экономил на правде» 41 .
40
Профессор Эдуард Уллендорф называет Брюса «одним из самых великих в мире ученых и людей действия восемнадцатого века» и цитирует мнение французских исследователей братьев д'Аббадье, утверждавших, что они ежедневно справлялись с его «Путешествиями» как со справочником и «ни разу не обнаружили там ни одного неточного свидетельства и ни одной скшь-нибудь серьезной ошибки.
41
Позже профессор Ричард Пэнкхсрст сообщил мне (в беседе в Аддис-Абебе 4 декабря 1990 г.), что Брюс действительно имел копии двух главных документов, освещавших жизнь Иясу, — полной летописи и краткой летописи. В обеих рассказывается о посещении царем святая святых и открывании им ковчега. В своих «Путешествиях» Брюс приводит краткую историю всех солнечных затмений и комет, виденных в Эфиопии за несколько столетий до его приезда в страну. В своем кратком пересказе Брюс заимствовал многое из краткой летописи Иясу, в которой упоминается наблюдение за кометой Ришо в 1689 году. Пэнкхерст указал: «Дело вот в чем. После описания кометы краткая летопись уже в следующем абзаце сообщает о посещении Иясу ковчега в 1690 году. Так что Брюс должен был знать о нем. В таком случае его предположение о том, что реликвия была уничтожена мусульманами в начале первого десятилетия XVI века, выглядит на самом деле подозрительным.
Моя уверенность в том, что так оно и было, укрепилась, когда я понял, что — в противоположность его собственному, процитированному выше заявлению — Брюс вовсе не считал эфиопское предание о Менелике, Соломоне и царице Савской «неправдоподобной легендой». Напротив, относился к нему с большим уважением. В первом томе «Путешествий» (примерно за тысячу страниц до рассказа о его визите в Аксум) пространно описываются тесные культурные и торговые связи между Эфиопией и землей обетованной в начале времен, описанных в Ветхом Завете. Среди прочих вещей он четко изложил собственную точку зрения, что царица Савская была реальной исторической личностью (а не мифической фигурой), что она действительно побывала при дворе царя Соломона в Иерусалиме («в этом нет никаких сомнений») и что — самое важное — она прибыла именно из Эфиопии, а не из какой-либо другой страны. «[Другие] принимали царицу за арабку, — написал Брюс в заключение, — [но] многие вещи… убедили меня, что она была эфиопкой».