Ковчег
Шрифт:
Стиратель прошёл мимо, мы примолкли. Я облизывала ложку и переводила мысли в другую сторону. Кью не совсем права, меня ещё могут взять в отходник, к таким же отходам. Что такое «наблюдение» и как попадают наверх, нам до сих пор не объяснили.
– Начинай завидовать своей подружке.
Кью ненавидела Магду, которая и из лаборатории представляла угрозу лучшим показателям Кью.
– Эн, ты можешь посмотреть, что с Магдой?
– Нет, этот блокиратор на ножках, Эпсилон, он там, с ними. Я как будто на стену натыкаюсь.
«Эпсилон, – я почувствовала укол совести, я чуть не убила его, – у меня почти получилось…»
– Что значит,
– Ты волнуешься за меня?
– Вот ещё.
– Эн, она за меня волнуется!
– Я должна тебе отомстить за муху. Поживи пока.
– О, как это мило, Кью!
Кью ковырялась в зубах, невинно глядя на другого Стирателя.
– Посмотрите, как мало старших. Пусть нас будет больше. Пусть даже Магда выкарабкается.
Даже Магда… Кью невозможно любить.
После каши был сладкий коктейль – сплошная пена. Мы прихлёбывали его, морщась от приторности. Я полностью освободилась от гадкого чувства. Мне страшно захотелось спать. А точнее, чтобы наступила ночь и мы с Зеноном совершили вылазку. Вдруг в этот раз получится уговорить его доехать на лифте на верхние ярусы. Найти Магду. Найти Филиппа. Если же он не придёт, то есть «Декоративные дети». За полгода я узнала из жизни Карен о прошлом больше, чем за все занятия историей. Карен делилась яркими деталями, я трепетно выуживала их среди запутанных взаимоотношений с мужем и соседкой, с врачами и детьми, одним в животе, другим в огромной пробирке. Файлы появлялись сами собой. Я мысленно открывала следующий.
– Вы уже целовались с Z-033?
– Убрать! – Стиратель ткнул меня носом в лужу поливитаминного коктейля, которую я выкашляла, тряпка прилетела на затылок.
– Кью, я тебя ненавижу.
– Так целовались? – Эн тоже навострила уши, на меня глазел весь наш стол.
– Нет.
– Вот же. Ну поцелуйтесь, мы посмотрим, Эн обещала нам показать.
– Не дождётесь.
– А Эн нравится его друг. V-792. Его Вит зовут, он вроде как нюхач, запахи людей чувствует, бесполезная способность, как по мне.
– Ну а тебе кто нравится? – перебила её Эн. – Кто-нибудь покруче?
– Безусловно, человек должен приносить пользу.
– Вижу, ты прониклась идеологией Ковчега, – сказала я. – И кто он?
– D-800. Он воспламеняет прикосновением. Я знаю, что интересна ему.
Мы переглянулись, Кью с её отлично развитым умением периодически уводили на верхние этажи Пирамиды, там она и заприметила D-800. Вкус Кью пугал, D-800, прозванный за способности Демоном, напоминал груду камней, наспех сваленных в подобие человеческой фигуры. Огромный, широкий, с выпирающим подбородком, я видела его на назначении. Демон числился в любимчиках Стирателей, часто помогал им выполнять обязанности, наказывать провинившихся. Он получил назначение на «наблюдение». Как и Зенон, он пользовался некоторыми послаблениями.
– Он общается с твоим Зеноном, между прочим, – тут же вставилась Кью. – И он, и Вит. Слушай, может, ты замолвишь за нас словечко своему парню? Устрой и нам свидания.
Девочки ждали ответа, я тёрла и тёрла стол, желая раствориться в белёсой луже коктейля. Нас погнали на занятия, тряпку я оставила на столе. На уроке Кью подсела ко мне, не унималась.
– Я серьёзно. Если у тебя получится, я никому не скажу, что твой планшет неисправен.
– Не
– Карен Дэвис. Я ведь читаю мысли, не забывай.
Выскочка Кью вознамерилась влезть в мою голову с ногами и изрядно там потоптаться. Её длинный язык отнимет у меня Зенона и Карен, которую я только-только начала узнавать. Я обернулась к Кью и сказала громко и чётко:
– Больше у тебя не получится!
Стиратели появились рядом моментально. Меня кинули в карцер. Первая ошибка, не строгая, но накопишь три – ликвидируют. После тихого полугодия я умудрилась наворотить дел. Планшет полагалось взять с собой. Смотреть занятия. Одиночная камера не отменяла обучения. Карцер представлял собой узкий горизонтальный ящик, гробик без окон, затхлый, давящий. Я тут же включила планшет: стены начали неумолимо приближаться. Чтобы справиться с наваждением, я вернулась к занятиям, то и дело натыкаясь на лицо Кью. Она сидела какая-то пришибленная, вялая. Меня воротило от неё, я выключила трансляцию. Побарабанила в потолок, звук гас мгновенно, только родившись. Я бурчала под нос считалку, которую мы с Ханой придумали когда-то. Мы определяли, кому лезть в сточную яму за мячом Макса. Он уронил его в полную нечистот дыру, спускаться по скрипящим поручням не решился, а нам хотелось играть в мяч. Макс никогда не давал даже подержать, не говоря об игре. «Достанете – будет ваш». Вонь из ямы выбивала слёзы, Хана раскачивалась над краем, поглядывала то вниз, то на меня, то на поношенные штаны.
– Меня мама поругает.
– Меня тоже. Побьёт, точно побьёт.
– Он красный, мячик.
– И весь целый. Макс выменял его у сына доктора. Говорил, что тот достал его у распределителей. За три дня работы в шахтах.
– О, поэтому он кашлял? А Макс за мяч что дал?
– Он оставил сыну доктора целые зубы.
Хана отошла от ямы.
– Давай посчитаемся? Кому выпадет, тот и полезет.
Конечно, выпало мне. Считалку выдумала Хана, ликуя, указала на меня на последнем слове и посоветовала снять обувь. Голые пятки покрылись слоем грязи, штаны провоняли навсегда. Я носила их ещё две недели в наказание. И мама забыла помыть мне голову. Зато не побила, потому что не смогла перебороть отвращение.
– Вонючка Яра, – издевался Макс, – нашла клад?
Клад, в отличие от меня, быстро избавили от запахов. Я отдала его Марку, через день он, Том и Хана затеяли игру – бросают в стену, хлопают три раза в ладоши, ловят.
«Раз, два, три, четыре, пять —
Пришло время отгадать:
Кому выпадет удача,
Доставать из ямы мячик?
Раз, два, три, четыре, пять —
Тебе мячик доставать!»
Считалка прижилась у детей. Они считались и смеялись, Хана в красках рассказывала историю её мячика, в те моменты вонь возвращалась, куда более нестерпимая. Кью напоминала Хану. Она любила рассказывать, что в их колонии сохранились плодородные земли, есть пара заводов, правда, не уточняла, что производят эти заводы, и даже широкая дорога. «Нам есть что предложить Ковчегу помимо детей». За это избранники Церемонии не проходили череду унижений в дезинфекционной. Кью сохранила шевелюру, заплетала толстую косу, совсем как Хана.