Ковчег
Шрифт:
– Здесь нет настоящих имён.
– Вот бы это оказался он! Так ты его знаешь?
– Мы лежали в лаборатории вместе. Имени его я не знаю, – Зенон говорил обрывисто.
– Тебе он не нравится.
– С чего ты решила?
Я пожала плечами.
– Он близок к Старшему Стирателю, а его, как ты уже, наверное, поняла, не за что любить.
– Гений-учёный, собирающий драгоценные крупицы среди мусора, – пропела я слова учителя. – Без него Ковчег не Ковчег, как и без Лидера.
– Не думай о них, думай о себе.
Пальцы разжались. Я стала проявляться, он схватил меня за запястье.
– Если ты не
– И… у тебя появилась способность? Невидимость, да?
– Да. Однако им неинтересна невидимость.
– Ты поэтому используешь её, чтобы прокрадываться в спальню к девчонкам?
Он улыбнулся красивой стремительной улыбкой, озарившей лицо светом и мгновенно угасшей.
– Хоть какой-то толк. Кстати, вот держи.
Он достал из кармана лазерную отвёртку.
– Лучше вилки?
Я вцепилась в подарок.
– Ты умеешь свистеть?
– Неожиданно. А ты что, не умеешь?
– Я могу только шипеть, – я выдавила из себя сипящую трель. – Виртуозно получается, скажи!
– Ты собираешься испортить весь Ковчег?
– Хочу добраться до верхних ярусов.
– Если я буду свистеть, сбегутся Стиратели. Ты опять не подумала.
– Но ты придёшь снова обезвесить меня?
– Приду, – он усмехнулся, – обезвесить…
Когда я смотрела на верх Пирамиды и видела Зенона, становилось легче. Я думала, какой следующий люк или щиток мы испортим, и отстранялась от боли. А ещё я ободрялась в те дни, когда на балконе появлялся бликующий человек. Я убедила себя, что это Филипп. Не могла разглядеть и рисовала в воображении знакомые черты, стараясь учесть возрастные изменения. Человек возле Старшего Стирателя перестал быть каким-то мужчиной, став другом из родного мира. Я вознамерилась любым способом пробраться наверх и найти его. «Да, это определённо Филипп, – твердила я, – брат Ханы». Моя логика сложила цельную картину: мальчик, семья которого подкупила распределителя. Гордый, красивый, радостный своей Церемонией. Обман обнаружился, и он выпросил для себя шанс. «Филипп узнает меня, я напомню, и он расскажет, что такое Ковчег на самом деле. Обязательно!»
– Я! – вопли Магды я узнаю за версту. Она отвлекла меня от внутреннего общения с Филиппом и Зеноном. «Ну что ты орёшь?» – повернулась я, несмотря на то, что провода тянули меня обратно к монитору.
Магда уставилась в одну точку. «Я! Я! Я!» – твердила она без остановки. Взгляд её и без того отстранённый совершенно опустел. Она кричала и кричала, пока голос не сорвался.
– Магда, не надо! Только не умирай, – я протянула к ней руки, но ближайший Стиратель ударил изо всех сил. Большой палец согнулся под невероятным углом, перчатки Стирателей твердели, когда доходило до наказаний.
– Не помогать друг другу!
Магда мотала головой от боли. Она подняла руки к лицу жестом, словно хотела потереть глаза. Вместе со взмахом рук оторвалась её платформа, разлетелась на куски. По щекам Магды потекла кровь.
– Я!
Крик ознаменовал торжество силы над болью. Я ощутила мощь, идущую от Магды, и ярость. Глаза её застилала кровь, она почти ничего не видела. Девочки прекратили занятие, все смотрели на Магду.
– Держись! – не выдержала я.
Она слышала меня, обернулась, глаза превратились в кровавые пятна. Я снова подняла руки, провода, сжимавшие виски и поясницу, выдернуло – Магда дёрнула их через расстояние. Я упала на платформу, позади закричала Эн. Магда пыталась освободить нас. Присоски-щупы вырвало вместе с кусками плоти. Мой медик уже вкалывал обезболивающее, другие бежали к Магде.
– Умница, М-591, замечательная способность! – они пытались подойти, Магда откидывала их поворотом головы.
– Эпсилон-22, сдержать!
Верхний ярус пирамиды пришёл в движение. К нашему основанию спускалась колба-транспортник, в ней переминался с ноги на ногу мальчишка, короткий зелёный хвост топорщился. Он разминал кулаки. Шагнул из транспортника, растопырил пальцы. Магда на разломанной платформе сломалась. В буквальном смысле. Как мой палец. Хрустнула шея, голова упала на грудь, ноги подогнулись.
– Полегче, Эпсилон-22, – голос шёл сверху, Старший Стиратель командовал с балкона, слегка облокотившись на перила.
Пол дрогнул. Магда упала. Медики обступили её, остановили Стирателей, стекавшихся со всей пирамиды.
– Жива. Результат положительный. Транспортник сюда, – за Магдой прилетела горизонтальная колба. – Эпсилон-22, на место.
Мальчик направился к вертикальной стекляшке. Я следила за ним, он выглядел довольным.
– Сволочь, – выдавила я, – ты сделал ей больно.
Стиратель придавил меня к платформе.
– Пусть твоя колба разлетится, пусть ты упадёшь вниз!
Стиратель сжал мне губы, но мысль нельзя заткнуть. Эпсилон вошёл в колбу и начал подниматься. Я страстно желала, чтобы он разбился, желала наказания хоть для кого-нибудь из них. Пусть разлетится к чертям. Ненависть поглотила меня, хотелось кричать совсем как Магда: «Я!» Колба затряслась. Я видела это! Видела испуг в глазах зеленохвостого. Он прижался носом к стеклянной стенке, смотрел на Магду. Решил, это она. «Ну, давай же!» – я отдалась ненависти без остатка. Стекляшка сорвалась вниз. Поломанный палец чуть не оторвало. Моё страстное желание смазалось. Я не смогла… Он ведь такой же, как и мы. Его используют. Он смирился, он получает удовольствие от мучения другого. Но я не хочу становиться такой. Я распласталась на платформе. Колба медленно набирала высоту.
Магду уложили в транспортник. Вспышка моих способностей осталась незамеченной.
– Сперва к Старшему Стирателю. После – в медицинский блок проверить зрение.
Магду повезут на балкон. Со мной происходило что-то непонятное, ненависть уступила место чувству, которое я не допускала, которое презирала в других. Я вдруг позавидовала Магде. С той же страстью, с какой я желала смерти Эпсилону, я теперь жаждала оказаться на её месте. Дурацкие способности, дурацкая я!
Магда, прости меня! Права Кью, я никчёмная…
Магда раскрылась за день перед назначением. Детей из старшей группы должны были распределить по местам постоянной работы. Они заслужили стать полноценной часть Ковчега и трудиться на благо всех его обитателей.
Мы посылаем тебя в бой,
Пой хвалу, пой!
Все как один стоим за тобой,
Мы за крепкой стеной!
Ты победишь, наречённый герой,