Ковчег
Шрифт:
— Хорошо… — удовлетворённо заметил я, про себя удивившись: Вроде молод он, как для исполнившего интернациональный долг в этих краях. А что ещё? Иностранный Легион? Частные "охранные фирмы"?
— Жалобы, пожелания есть? — последний стандартный вопрос.
— Никак нет! — и стандартный ответ.
Ещё несколько бойцов на подобные вопросы дали подобные ответы. Чего и следовало ожидать. Кормим-поим мы их неплохо, снабжение тоже на уровне…Да и оплата… — я тяжело вздохнул. На эти деньги можно было бы много чего накупить, но в нашем случае известная пословица "Кто не хочет кормить свою армию,
Ну что ж, на нашу армию я посмотрел, пора и домой. Можно, конечно, было ограничиться и отчётами, что я, наверное, в будущем и буду делать, но увидеть, что происходит, своими глазами, всё же было надо. Отчёты отчётами, а личные впечатления личными впечатлениями.
Сухо попрощавшись с майором (а как ещё прощаться с провинившимся?), я вернулся к вертолёту.
На сегодня всё. Дверца захлопнулась, отрезая нас от внешнего мира. Вертолёт, натужно взвыв турбиной, оторвался от земли, набирая высоту, сделал круг над лагерем, и взял курс на базу…
Лежащий на скромной постели в двухместной комнате деревянного барака старик откинул одеяло, приподнявшись на локтях, глянул в голубой квадрат раскрытого окна, из которого доносилась знакомая с детства с песня, и с кряхтением перешёл в сидячее положение. Умели раньше, если хотели… И строить, и воевать, и песни сочинять… И любить. Сейчас так не могут.
Старик поднялся на ноги, и, по укоренившейся привычке направился к окну – вдохнуть свежего утреннего воздуха, и полюбоваться на радующую глаз панораму. Вокруг, куда не кинь взгляд, раскинулись те самые стройки, которые " в весёлом грохоте…" Может, пускай пока не великие, но всё же… Самая оживлённая стройка кипела у Портала, расположенного в пятистах метрах южнее, на склоне одного из высоких холмов предгорий Южного Хребта, чьи блистающие снегом вершины были видны даже отсюда – за полтораста километров.
Старик помнил, что всего пару месяцев назад из инженерных сооружений у Портала имелся только шлагбаум и караульная будка. Ну, дальше ещё несколько сараев и бараков. Теперь же Портал скрывался внутри пока ещё небольшого, но, судя по уже залитому фундаменту и ещё готовящейся площадке рядом, обещающего стать довольно внушительным, сооружения. Совсем рядом с местным концом пуповины, соединяющейо миры, росла железобетонная башня из привозных материалов. Чуть поодаль от неё стены какого-то большого строения возводились уже из местного кирпича. Цемент пока был привозной. Но это ненадолго. Месторождения известняка уже найдены. Скоро, очень скоро цемент будет свой. Местное руководство не откладывало важные дела в долгий ящик.
Дальше от Портала кирпичные строения сменялись деревянными. Пока что дерево было самым доступным строительным материалом, пусть и не таким долговечным, как кирпич или бетон. И кругом – рокот снующих туда-сюда грузовиков с громоздкими газогенераторами за кабинами, стрелы подъёмных кранов, строительные леса…
"Здравствуй, страна героев!Как приятно видеть строительство не очередного супергипермаркета, не надменной башни элитного небоскрёба, а новых цехов, мастерских, корпусов учебных заведений. В каковых учебных заведениях, кстати, люди будут учиться, чтобы принести пользу своей стране, а не чтобы закосить от армии, или получить диплом, необходимый для занятия местечка "по блату", или чтобы с полученными знаниями свалить за границу…
Полное сходство со временами юности старика картинке придавал зависший у причальной мачты большой серебристый дирижабль. А что делать? С топливом и технологической базой в новом мире напряжёнка. Приходится возвращаться, так сказать, к истокам…
Хорошо, конечно, вот так стоять, но надо умываться, собираться, завтракать, и на работу. Отвернувшись от окна, старик засеменил к санузлу. Вот чем местные бараки отличались от советских, так это наличием индивидуальных "удобств". По пути старик бросил печальный взгляд на пустующую соседнюю койку.
Сегодня девять дней, как скончался его сосед. Тоже немолодой человек. Теперь лежит на местном кладбище под свежим холмиком земли. А рядом уже ещё шесть таких же. Правда, те умерли в основном из-за несоблюдения техники безопасности, причём двое, от распития украденного антифриза. А вот сосед, царствие ему небесное, удостоился стать первым человеком на Ковчеге, умершим от старости.
Да… Первое кладбище, первые могилы… А сколько их ещё будет. По всему новому миру, по всей планете.
"Ты по степи, ты по лесу, Ты к тропикам, ты к полюсу Легла родимая, необозримая, Несокрушимая моя."Ну да ничего, за хорошее дело, как говорится, и умереть не жалко. Лишь бы тут всё сложилось не так, как на родине. Как в России….
Григорию Евгеньевичу Машунину шёл семьдесят пятый год. Часто говорят "жизнь пролетела незаметно". Но это действительно так. Вот, казалось бы только вчера, добрая мама, игрушки, школа… Трудное голодное военное и послевоенное время. Отца Григорий Евгеньевич не помнил – он был слишком маленьким, когда тот ушёл на фронт и погиб на войне. А вот мама… На её хрупкие плечи легла нелёгкая ноша содержания семьи и воспитания сыновей. Может, потому она ушла так рано. Пятьдесят два года – не возраст. Хм… Скажите это двадцатилетним.
Но, когда Григорий Сергеевич, тогда ещё просто Гриша, поступил на геологический факультет МГУ, она была ещё жива, и казалось, что и он, и она будут жить вечно. В институте будущий геолог повстречал первую любовь… Как потом выяснилось – и последнюю. Поженились, родились дети… Григорий редко бывал дома. Экспедиции, тайга, палатка, песни у костра… "Держись, геолог, крепись, геолог"… Держался, крепился. Стране нужен был металл, стране нужен был уголь, стране нужна была нефть… Потом Григорий… нет, теперь уже "Григорий Сергеевич" перешёл на научную работу. Кандидатская, докторская… Дочь вышла замуж, сын женился. Пошли внуки.