Ковчег
Шрифт:
— Именно, — кивнул Музыкант, — на пистолетах. Что-то мне подсказывает, это будет забавно… Не думай слишком много, Брумс, тебе не идет. Возвращайся на сцену, дракон. Сейчас я подыщу достойного соперника для тебя.
Брумс Лю, сверкнув глазами, молча удалился.
— Занудин! — по-ребячьи подпрыгнул в кресле Музыкант, точно осененный блестящей мыслью. — Ты умеешь стрелять?!
— Нет, — категорично помотал головой Занудин.
— Жаль. Это бы тебя развеяло. Ну что ж… — Музыкант огляделся по сторонам. — Эй, праздные алкоголики, кто-нибудь будет стреляться?
«Ковчеговцы» брезгливо развели взгляды по сторонам. Жертва то ли фыркнул, то ли подавился смешком. Остальные вовсе не издали ни звука. Создавалось впечатление, все как на подбор - заправские дуэлянты, которым просто наскучили их бесчисленные победы.
— Может, я? — неуверенно отозвался Мурки, поднимаясь.
Музыкант с минуту раздумывал.
— Нет, — решил он наконец. — Кажется, у меня есть идея получше.
Женщина по-хозяйски вернула Мурки на место. А в руке Музыканта как по волшебству вырос микрофон. Небрежно развалившись в кресле, расставляя сочные паузы между словами, он объявил:
— На сцену… приглашается… Брэндом… Лю!
Раздались жидкие хлопки. Из-за кулис вышел стройный молодой парень полуазиатской наружности. По возрасту он казался ровесником Брумсу.
— Сын?.. — опешил Брумс Лю, не веря своим глазам.
— Папа?.. — врос в пол Брэндом.
— Ну хорошо, хорошо, — скорчив гримасу, показал большой палец Музыкант, — воссоединение семьи отпразднуем чуть позже… Даун! Будь добр, организуй мероприятие. Я тебе, кажется, оставлял кое-что на хранение.
Карлик послушно сорвался с места и с черным футляром в руках взбежал на сцену.
В футляре находились два старинных пистолета с позолоченными рукоятками. Вручив их Брумсу и Брэндому, карлик не задерживаясь ретировался.
Руки Брэндома дрожали. Брумс исподлобья взирал в зал.
— По-моему, это плохая шутка, — крикнул Брумс Лю, обращаясь к Музыканту.
— Брось! Они краской заправлены. С пищевой, кстати, добавкой…
Отец и сын Лю недоверчиво переглянулись.
— Да ладно вам! — сорвался изрядно захмелевший Музыкант. — У вас - встреча в физическом воплощении, а у нас - вечер развлечений. Все честно! Ты мне, я тебе — и все довольны.
— Хорошо, — сквозь зубы процедил Брумс. — Как это, м-м… делать?
— Вставайте спиной к спине, — воодушевленно кинулся разъяснять правила Музыкант. — Руки опустите. По моей команде начинайте расходиться. Сцена маленькая, поэтому десять шагов каждый - и достаточно. Поворачиваетесь лицом друг к другу. Пиф! Паф! И вся петрушка.
— Ладно. Считай, — Брумс Лю приблизился к сыну, и их спины соприкоснулись.
Музыкант ткнул молчаливого Занудина в бок, весело оглядел приготовившихся к зрелищу «ковчеговцев».
— Э-э… раз… два… три… четыре… пять… вышел зайчик погулять, хе-хе…
Отец и сын Лю, оба напряженные и чуть ссутулившиеся, стали расходиться.
— …шесть… семь… восемь… девять… У-ух… десять!
Лю медленно повернулись, обменялись немыми взглядами и прицелились.
А затем грянули выстрелы.
Настолько синхронно, что слились в единый оглушительный хлопок.
У Занудина екнуло сердце. Не нужно было обладать исключительной проницательностью, чтобы понять - пистолеты оказались заряжены по-настоящему. Никакой краской здесь и не пахло. Музыкант солгал.
Первым повалился навзничь Брэндом. Из его шеи, словно из сорванного крана, хлестала кровь. Смерть наступила мгновенно.
Брумс качнулся, но устоял — пусть и ненадолго.
Вытянув перед собой трясущуюся руку, словно с желанием вцепиться в горло ускользающему врагу, сделал несколько путающихся шагов к краю сцены и только тогда упал и замер. Его рана в груди выглядела не настолько безобразно как у Брэндома, но и она в конечном итоге оказалась смертельной.
С минуту в зале висела гробовая тишина.
Молчание нарушил Музыкант:
— Выпил лишнего, каюсь. Не удержался от соблазна съюморить по-черному.
— Музыкант, это свинство с твоей стороны, — надула губы Женщина. — Мы хотели развлекаться. А то, что ты устроил, совсем не располагает к веселью.
— Да уж, обхохочешься, — нахмурился Виртуал. — Даун, Жертва, не в службу, а в дружбу — уберите-ка «это» со сцены.
Жертва и карлик, продемонстрировав явное неудовольствие, все же поднялись со своих мест и отправились «прибраться».
Шмяк! — ни с того ни с сего шлепнул ладонью по столу Поэт.
— Всегда ты так! Идеи воруешь, пострел! — окрысился он на Музыканта, раздосадованно мотая головой. — Ведь я же Ияна Крозного с отпрыском позвать хотел… Теперь сюрприза, конечно, не получится.
— Не кипятись, — отмахнулся Музыкант. — Было бы из-за чего вопить.
— Плагиатор, — презрительно добавил Поэт и вновь увлекся своим коктейлем.
— Тебе тоже не понравилось? — повернулся Музыкант к Занудину. — Гм… ну судя по видочку… можешь не отвечать.
Занудин не стал бы отвечать и без одолжений. Языкочесания попросту не хотелось. Все, что он чувствовал сейчас, можно было описать двумя словами: безграничная апатия. Его окружали чудовища - в этом он больше не сомневался.
— Странно, — продолжал рассуждать наедине с собой Музыкант, — когда-то мои вечеринки славились фантазией. Недовольных не было, могу поклясться. А теперь не угодишь никому. То ли я сдавать начал, то ли еще в чем-то дело… Ну и плевать! Вон, пусть очкарик… — Музыкант пренебрежительно кивнул в сторону Поэта, — в следующий раз Маикофского пригласит. Будем стихи вечер напролет слушать. Поиграем в утонченных натур… Тьфу!