Койот Санрайз. Невероятная гонка на школьном автобусе
Шрифт:
– Собиралась?
– Правда-правда. Но я ждала возможности представить вас друг другу по всем правилам. И, наверно, теперь эта возможность подвернулась.
– Ну, Койот, ничего себе способ ты выбрала, чтобы нас друг другу представить, – сказал Родео, осторожно вытирая шею.
– Родео, я такой способ вовсе не выбирала, – сказала я в свою защиту. – Просто ты все испортил своим визгом.
Но Родео окинул меня таким красноречивым взглядом, что я сразу сменила курс:
– Слушай, прости меня, пожалуйста. Признаю, это был не лучший способ завести разговор насчет котенка.
– Думаешь, не лучший? – спросил Родео ядовитым тоном, которого я, по-моему, ничем не заслужила.
– Расслабься, – сказала я, выставив ладони, как Будда: мол, призываю к спокойствию. – Фарш невозможно провернуть назад, так давай сделаем из него котлеты.
– Котлеты?
– Да все ты понимаешь. Давай сделаем из того, что случилось, что-нибудь хорошее.
– Например?
– Например, пусть у меня будет собственный кот.
Родео вздохнул, зажмурился, начал было качать головой, и я поскорее на него насела:
– Нет, ты послушай. Я знаю, мы и раньше об этом говорили, но теперь все по-другому. Мы с Айваном знакомы почти сутки и успели очень хорошо узнать друг друга. Для кота своего возраста он на редкость сдержанный и чинный. У него древняя мудрая душа, Родео. Он будет для нас хорошим попутчиком. – Я говорила и ловила себя на том, что начинаю тараторить, а в голосе прорывается отчаяние: – Он прирожденный странник, мы с ним уже успели подружиться. Тебе его не будет ни видно, ни слышно, Родео, я тебе обещаю. Для тебя он ни в чем не будет помехой, зато для меня… для меня… он… – Я хотела было добавить: «Для меня он будет всем», – но осеклась.
Родео поцокал языком, почесал свой заросший подбородок.
– Домашние животные, Койот, – сказал он, качая головой. – Ну что же ты, ну в самом-то деле. Ты прекрасно знаешь. Домашние животные – это просто…
Ну вот, сейчас он это скажет. Я с самого начала почуяла, откуда ветер дует. Родео вот-вот объявит, что домашние животные – это для нас не вариант, а если уж Родео что-то объявлял «не вариантом», то никогда не шел на попятный.
– Он мне нужен, – прервала я Родео, пока он не объявил Айвана «не вариантом» официально. Я сказала то, чего даже не собиралась говорить. «Он мне нужен» сорвалось с языка само собой. Я знала, что могла бы привести кучу более эффектных доводов: типа что мне ужасно одиноко, или что всю ответственность за последствия я возьму на себя, или что я сама всегда буду ухаживать за Айваном, и тому подобное. Но в пылу спора все эти доводы вылетели из головы. И мне осталось всего три дурацких слова, повисшие в воздухе между «просто» и «не вариант».
Родео умолк, у него отвисла челюсть. Он скривился, глаза превратились в щелки.
– Он мне нужен, – сказала я снова, уже не так резко. Мой голос почти срывался – я даже сама удивилась, к горлу подступил комок, которого я совсем не ожидала. Глаза стали влажными – пришлось поскорее заморгать, стряхивая слезы.
Родео заглянул в мои мокрые глаза.
– Вот-вот, – сказал он. – В том-то и проблема, милая. Куда ж это годится – нуждаться в чем-то, что можешь потерять.
– Ну пожалуйста, Родео, – сказала я. Сказала, обращаясь прямо к его глазам, к его глазам, полным вселенской любви.
– Ох, младенчик-леденчик, – сказал он. Почти прошептал.
Я промолчала.
Он громко выдохнул.
Подошел ко мне, потянулся, утер большим пальцем слезу, сползавшую по моей щеке. Снова покачал головой, но теперь в его бороде пряталась улыбка.
– Ну ладно, – сказал он и подставил ладони. – Дай-ка посмотреть на этого парня.
В моем сердце затеплилась робкая надежда, но я боялась ей поддаться. И все же я наклонилась и подхватила Айвана на руки. А он, успокоившись, снова стал обычным котенком – и по габаритам, и по форме.
Я положила этот теплый комочек на заскорузлые ладони Родео.
Родео сложил ладони чашечкой, тихо и бережно повертел Айвана, поднес к глазам. Весь бесценный Айван – с головы до кончика хвоста – умещался у Родео на ладони.
Айван восседал на ладони Родео, довольный-предовольный. На немигающий взгляд Родео ответил своим немигающим взглядом: счет ноль-ноль. Не мяукал, не дрожал, не мурлыкал, не ерзал. Это было бы не в стиле Айвана. А Родео не ахал, не восторгался, не причмокивал. Это было бы не в стиле Родео. Оба просто на минуту замерли, глядя друг на друга.
Но, наверно, какая-то искра между ними проскочила – между тощим котенком и чумазым хиппи.
Я догадалась по взгляду Родео. Он не заледенел. Нет, его взгляд засиял и смягчился.
Он шумно вздохнул, смиряясь.
– Тысяча чертей, Койот, – сказал он, но сказал ласково.
Маленькая надежда в моем сердце захлопала крыльями.
Он посмотрел мне в глаза:
– Дадим ему испытательный срок. Двести миль пробега.
Моя надежда встрепенулась окончательно. Время от времени мы с Родео устанавливали «испытательный срок», когда пробовали что-то новое: альбом какой-то группы, сорт освежителя воздуха, да что угодно. Мы давали себе время, чтобы выяснить, так ли уж сильно нам что-то нравится, впишется ли оно в наш своеобразный стиль жизни.
– Тысячу миль, – возразила я.
– Пятьсот, – сказал он. – Последнее предложение.
Я протянула ему руку, и он пожал ее свободной рукой. На ладони другой руки все это время сидел Айван, наблюдая за торгом.
– Спасибо, Родео. Ты об этом не пожалеешь.
– Ну-ну. Еще посмотрим. Если он опять так меня разбудит, ему прямая дорога в окно. В первое попавшееся.
Я ухмыльнулась:
– Старик, ну ты и взлетел. Как ракета! Чуть башкой потолок не пробил.
– Ничего смешного, – сказал он, но я-то заметила, что он пытается сдержать улыбку.
– И вопил, как сигнализация, – добавила я, хихикая.
Он покачал головой, но на сей раз улыбка засверкала, выпутавшись из бороды:
– Я подумал, что в автобус пробрался барсук и вот-вот перекусит мне горло. За эту секунду я постарел на десять лет.
– Да ладно, тебе полезно. Тренировка для сердца.
Родео негодующе фыркнул, затем оценивающе сощурился, глядя на Айвана:
– Смотри не очень к нему привязывайся, кашка-ромашка. Пятьсот миль. И больше он не получит.
Я забрала у него Айвана и прижала, такого теплого-теплого, к своему животу.