Козлы
Шрифт:
Кто знает, а вдруг Николя тоже позирует, когда она прячет лицо у него на груди? Может быть, Флоранс — лишь очередное французское завоевание, еще одна симпатичная парижанка в длинном списке его побед?
«Как ты можешь думать такое?» — одергивает себя Флоранс. Они не виделись всего две недели, а она уже умудрилась сочинить причину для ссоры. Она совсем изнервничалась в одиночестве, а его долгое молчание порождает непонимание, обиду, которую потом нелегко будет загладить даже самыми нежными словами.
И все-таки не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: если Николя послал ей сообщение, он запросто мог бы и позвонить. «Целую тебя тысячу раз, моя принцесса».Уж не переводится ли это как «Не испытываю ни малейшего желания с тобой разговаривать»?
Нет, всему обязательно найдется объяснение.
А что, если из России доходят только сообщения? Флоранс опять набирает номер Николя. Уже сама не зная зачем. Она и боится услыхать голос Николя — это станет доказательством измены, которая разрушит их идиллию, — и одновременно надеется поговорить с ним наконец, вместе посмеяться над ее страхами, ведь всему есть объяснение…
Снова автоответчик. Что не означает ровным счетом ничего…
«Ты где?» — безмолвно взывает Флоранс, и в ее воображении возникает страшная картина: Николя, влюбленный в русскую красавицу с румянцем во всю щеку. Наверное, они знакомы еще со школы… Вот почему он не захотел взять Флоранс с собой! Вот почему так мало рассказывал о своей жизни в России, о родителях, друзьях. Ловко устроился: новые интрижки не мешают продолжать старые!
К горлу подступает комок, но душат Флоранс не слезы — злость. Теперь все ясно! Николя всегда был уклончив, когда речь заходила об их совместном будущем, всячески увиливал, когда она спрашивала о точной дате его возвращения, а как он удивился (почти возмутился!), когда она предложила ему запасные ключи от своей квартиры! Тысяча ранящих подробностей всплывает в памяти. «Гадина!» И энергия любви преобразовывается в энергию ненависти, которая грозит разорвать ее на части, если немедленно не выплеснется наружу. Автоответчик Николя, вот на что она обрушит свой гнев!
Флоранс роется в сумочке, выуживает сто грамм передовых технологий, которые только что разнесли в пух и прах ее надежды на счастье. Но телефон ее опередил: на экране опять конверт! «Сообщения», «Новые», «Открыть» — после ледяного душа горячая благоухающая ванна.
Приеду, как только смогу.
Я люблю тебя.
«Я люблю тебя»! Неужели она всерьез полагала, что может обойтись без этих слов? «Я люблю тебя» развеивает все страхи. Флоранс хочется попросить прощения за дурацкие сомнения и возблагодарить небеса за то, что вовремя закрыли ей рот, не позволив яростной ругани навечно остаться на пленке. Почему приходят сообщения и почему не поступают звонки, ей теперь безразлично. Всему есть объяснение, неважно какое. Она улыбается прохожим, потому что молодой человек из России, с которым она знакома не более трех недель, написал ей «я люблю тебя» и скоро повторит эти слова при личной встрече. Когда? Она понятия не имеет, но будет терпеливо ждать.
«Пассивна, до чего же я пассивна!» — вдруг взрывается она. Зачем ждать, когда он явится? Почему инициатива всегда должна исходить от него — когда встречаться, когда расставаться? Она тоже в состоянии взять билет на самолет. И устроить ему сюрприз. Флоранс представляет, как стоит перед домом его родителей, поднимает глаза на светящееся окно и набирает номер его мобильного. То-то она повеселится, услыхав, как он изумленно спрашивает: «Ты где?»
Вылететь в Москву — не просто села и поехала, но Флоранс расправляется с формальностями с легкостью и азартом, будто обновляет свой летний гардероб. Телефон она временно отключила, чтобы не выдать себя, если у Николя вдруг получится с ней связаться. Он может догадаться о ее намерении и начнет разубеждать.
Ехидный голосок где-то глубоко внутри нашептывает, что ее приезд в Россию — это последняя вещь на свете, о которой он мечтает. Но Флоранс притворяется глухой. Подвернутую при выходе из такси лодыжку дурным предзнаменованием не считает, мужественно переносит трехчасовую задержку рейса «Париж-Москва» и не впадает в панику, когда выясняется: чтобы добраться до родного города Николя, нужно ждать автобуса на морозе, а потом трястись по не слишком гладкой дороге семьдесят километров.
Коротая время, она без конца пишет и стирает сообщения на мобильнике. Нога болит все сильнее.
На автовокзал города К. (с населением двенадцать тысяч жителей) Флоранс прибывает стуча зубами. Стемнело, а городские власти позабыли профинансировать освещение улиц. По мере приближения к цели решимость Флоранс слабеет. Она стоит в оцепенении, ей страшно заблудиться в незнакомом городе. Не позвонить ли Николя? Он сразу примчится, отвезет ее к себе, прямо к праздничному столу. Нет, нельзя. По разработанному сценарию она должна появиться перед домом возлюбленного самостоятельно и из какого-то детского упрямства не желает отступать от плана.
Прежде чем ей пришло в голову спросить дорогу, пассажиры автобуса успели разбрестись кто куда. Шофер, видя ее растерянность, манит Флоранс пальцем. Он говорит только на русском и языке жестов, но этого достаточно, чтобы Флоранс поняла: он предлагает отвезти ее обратно в Москву через час. Она твердо отклоняет предложение, но то, что всем кажется, будто она могла оказаться здесь только по ошибке, окончательно выводит ее из строя. Она протягивает шоферу листочек с адресом, но водитель не здешний.
Звонок. Окрыленная Флоранс вытаскивает телефон из сумочки.
— Алло.
— Флоранс, это Николя!
— Николя! Ты где?
— Это я у тебя должен спросить…
— Ни за что не догадаешься! Я только что вышла из автобуса. Я в К.!
Молчание. А Флоранс чувствует себя так, будто только что сошла с американских горок.
— Надеюсь, ты шутишь, — произносит наконец Николя.
— Я хотела устроить тебе сюрприз. Ты написал, что любишь меня, и я подумала, что ты обрадуешься, если я приеду, а потом я подвернула ногу, мне холодно и…
Остаток фразы тонет в рыданиях, но Флоранс не прерывает разговор, она цепляется за трубку как за соломинку. Сейчас он ей все объяснит. Иначе и быть не может…
Но в ответ она слышит смех. Николя смеется над ней, над ее нелепой уверенностью в том, что ее любят, желают и ждут. Идиотка! Шофер садится за руль и опять знаком приглашает ее в автобус. Флоранс ковыляет к нему, она уже плохо соображает, смех Николя доконал ее, но внезапно Николя перестает смеяться.
— Ты что, плачешь?