Козырная пешка

Ланской Георгий Александрович

– А я бы с тобой сейчас разговоры разговаривала, кабы они у меня были? – ехидно спросила я. – Я бы давно уже где-нибудь на Кипре валялась кверху пузом да омаров трескала.

– Угу. Если бы в придорожной канаве не нашли бы тебя с пузом выпотрошенным. Да пулей в башке, – веско возразил Глова. – А потом мне донесли, что муженек твой паспорта вроде бы готовил фальшивые. Я тогда и подумал, что сбежать хотел твой муж вместе с моими денежками, тебя, красавицу, с собой прихватив. А потом мне в голову пришло: а не сбежал ли

он? А в землице сырой другой кто-то лежит.

– Так это ты Любаню настропалил, что она на эксгумацию согласилась? – усмехнулась я. – Чего ж ко мне не пришел? Так, мол, и так, Алиса Геннадьевна, муж ваш жив-здоров, кинул нас с вами, дайте экспертизку проведем? И много тебе дала эта экспертизка?

Глова досадливо крякнул.

– М-да, – протянул он, – незадачка получилась. Мы ж даже генную инженерию к этому делу подключили. Люба кровь сдала… И выяснилось, что в гробу Володенька наш.

– Что ты все присюсюкиваешь? – не выдержала я. – Слушать противно.

– Извини, привычка. Ну, так вот. Вова явно что-то замышлял, но, видать, до конца дела не довел и помер. Но ты должна была знать обо всем, поскольку уж чересчур старательно он тебя защищал.

– Да к чему такие сложности? – возмутилась я. – Ты мозгами то пошевели. Если бы мы с ним, как ты предполагаешь, сбежать хотели, для чего была вся эта возня с переоформлением документов, кредитами, завещанием? Если бы для нас были приготовлены паспорта, да в кармане пять миллионов лежало, мы бы просто уехали и все. К черту дом, к черту фирму. Ты мне скажи: разве у Володи была причина бежать?

– Была, – кивнул Глова. – Не устраивал он меня больше как партнер. Не хотелось мне с ним делиться. Раньше мы бизнес вместе начинали, а потом все, что надо, Вова мне дал, с кем надо познакомил. И стал мне ненужным. А платить ему по десять процентов от сделки было как-то накладно. Он ведь уже ничего почти не делал, ничего не решал. Вот я и подумал, что надо бы от Вовы избавиться. Кабы он сам не помер, месяца через два он бы, разумеется, совсем случайно, в столб врезался. Возможно, вместе с красавицей женой.

Я помолчала. Только внутри все затряслось. Я осознала, что из этого дома живой уже не выйду. И мне стало как-то холодно и жутко.

– Но, как видишь, мне он ничего не сказал. И потом, я уверена, что если бы он хотел уехать вместе со мной, то не стал бы так заморачиваться. Это слишком сложно.

– Вот это мне и непонятно, – согласился Глова. – Денег нет, ни моих пяти миллионов, ни того, что он по закладным получил. Про паспорта тоже толком ничего не известно: сделал он их или нет… С тобой вообще какая-то чехарда, зачем то тебя назначает опекуншей бывшей тещи, которая, по словам родни, ведьма еще та. У тещи в кармане вошь на аркане, ни счетов, ни недвижимости – ни-че-го! Какой в этом смысл?

– Может быть, смысла вообще нет? – предположила я.

– Не верю. Володенька мужик башковитый был. И ребята Захарова за тобой продолжают ходить. Почему?

– Так ты у них и спроси, – посоветовала я.

– А чего спрашивать? Он тебе не верит. Ты ловко пудришь мозги и ему и мне. Но со мной этот номер не пройдет.

– Бить будешь?

– Ну, – с сомнением протянул Глова, – бить, может, и не буду. Хотя не исключено. Ребяткам вот отдам, а, может, и сам позабавлюсь. Мне, знаешь, всегда тебя поиметь хотелось. Ты, может быть, и правда ничего не знаешь, но нам скажешь все.

– Так это ты ко мне своего бойца присылал? – осведомилась я.

– Какого бойца?

– Который на меня в квартире напал.

Глова покачал головой.

– Вот видишь, – сказал он, – конструктивный диалог уже начинается. Нет, Алиса, не я. Похоже, мои денежки еще кого-то интересуют. И что боец?

– А ничего, – криво ухмыльнулась я. – Ты как относишься к народному творчеству?

– То есть?

– Ну, к фольклору. Например, к песне «Отряд не заметил потери бойца»?

Глова присвистнул.

– О, как! Я вами, Алиса Геннадьевна, начинаю восхищаться. Больше ничего рассказать не хочешь?

Я отрицательно покачала головой.

– Жаль, – огорченно выдохнул Глова и кивнул подобравшимся верзилам. – Ребята, объясните Алисе Геннадьевне, что я люблю откровенных девушек. Думаю, что после пары палок, она как соловей запоет.

Они двинулись на меня недружным строем. Страх, который переполнял меня, перерос в смешанное с ужасом безрассудство.

– Пошел ты, – хмыкнула я.

– Чего? – поднял брови Глова.

– Что слышал. Пошел ты знаешь куда, – выкрикнула я и схватила со стола бутылку. Ударив ею о стол, я выставила оскалившееся острыми краями бутылочное горлышко в сторону громил Гловы. – Я, конечно, со всеми вами не справлюсь, но хоть кого-нибудь оставлю без глаз, а может и с собой заберу!

– Брось «розочку», дура! – угрожающе произнес Гнусная Рожа. – Я ж тебе ее знаешь куда засуну?

– А ты подойди и забери, – истерически рассмеялась я. – Ну, где твоя хваленая смелость? Помнишь, как в сказке? Дед бил-бил, не разбил, баба била-била, не разбила….

– Вот сучара, – с восхищением произнес Витек и двинулся ко мне. Я, не мигая, смотрела ему в глаза. И в этот момент за спиной громил бахнула дверь, и резкий голос громко выкрикнул:

– А ну, руки в гору, палю без предупреждения!

Сергей не сразу видел Алису. Трое громил не самого дружелюбного вида закрывали ее от его взора. Глова сидел чуть поодаль с совершенно ошалевшим видом. Он так перепугался, что даже слегка пригнулся и втянул голову в плечи, как взволнованная черепаха. Трое его молодчиков на приказ поднять руки, отреагировали не сразу. Тяжело вздохнув, Сергей выстрелил в потолок.