Краденое счастье

Колядина Елена Владимировна

«Зачем ей это надо?» – засомневалась Люба.

«Да чтоб ограбить! Это ж Москва! Ой, Любушка, проверяй скорей мою велоаптечку, не пропало ли чего?» Люба стала судорожно проверять свое имущество: утка – на месте, в пакете сбоку, возле подлокотника, рюкзачок – на коленях. И вдруг ее прошибла догадка: «Мамочка родная! Она хотела мой диск украсть. Там же такие необыкновенные песни!»

Трясущимися руками Люба развязала шнурок, стягивающий горловину рюкзачка, и принялась шарить внутри.

«Хватит,

щекотно», – заверещал рюкзак.

«Потерпи, не велик барин, – приказала коляска рюкзаку. – Ограбили тебя, пока дрых».

«Никто меня не грабил, – обиделся рюкзак. – Я свое дело туго знаю!»

«Диск с моими песнями, значит, на месте?» – продолжала шарить Люба.

«В кармашке… а-ха-ха… под «молнией» лежит».

«Уф! – Люба нащупала диск. – Ох, как хорошо, что не нужно никого подозревать! Я, кстати, сразу, с первых твоих слов засомневалась: ну не способна Лада на такую подлость!»

«Все у тебя хорошие, одна я плохая, – снова обиделась коляска. – Лада… А ведь она у меня за спиной стояла, когда мы здесь очнулись».

«И сразу убежала, – пробормотала Люба. – Давай-ка еще раз подумаем. Что ты чувствовала, слышала?»

«Вроде катили меня, – задумчиво сказала коляска. – Мне сон снился, просыпаться не хотелось. Снилось, что джип меня катает».

«Я все поняла! – вдруг осенило Любу. – Все! Я заснула, Коля не хотел меня будить и попросил Ладу отвезти нас к тому месту, где мы должны его ждать».

«А почему мы в том месте ждать не могли?»

«Мало ли какие причины? Может, там стоянка колясок запрещена. Откуда я знаю, какие в Москве порядки? Главное, что мы именно здесь должны ждать Колю. И он наверняка появится с минуты на минуту».

«На джипе?» – делано равнодушным голосом спросила коляска.

«Ну не на велосипеде же!»

«Тогда я готова ждать, пока не заржавею, – самозабвенно поклялась коляска. – Послушай, Любушка, а может, мы сейчас совсем недалеко от того места, на которое утром приехали, находимся?»

«Я об этом не подумала. Ой, конечно, это где-то рядом! Подожди, спрошу».

Люба поглядела на тонар, пахнущий хлебом.

Продавец поймал взгляд девушки и заулыбался:

– Подходи, красавица!

– Здесь кусты где-нибудь поблизости есть? – подрулив к окошку, спросила Люба. – Деревья густые?

Продавец расцвел:

– Слушай, зачем кусты-мусты? В кустах грязно-мазно, люди мимо ходят. Заходи сюда! Лаваш-маваш горячий угощу.

– Ладно, давайте, раз вы такой добрый. Ух, руки прямо обжигает. Спасибо!

– Кушай на здоровье. Стой, ты куда?

Продавец перегнулся через окошко на улицу, пошарил глазами возле подземного перехода и позвал:

– Мамка! Эй, слушай, мамка!

– Чего тебе? – Дородная цыганка средних лет с обесцвеченными, поднятыми в пышную прическу волосами, в развевающейся

цветастой юбке, подошла к тонару.

– Ай, мамка, не бережешь своих девочек! Все утро на коляске здесь просидела девочка. Никто ни рубля не подал. Я только лаваш угостил. Так решила в кустах клиентов искать. Я ей зову: иди сюда, в тонар. Нет, говорит, только в кустах могу. А там бомжи-момжи.

– Вот дура! Учу-учу: езди там, где люди приличные, с деньгами ходят. Бомж тебе что подаст? Вернется, так подскажи мне, я ей, сучке, устрою!

– Подскажу, обязательно подскажу. Красивая девочка! В джинсы-минсы.

– Это кто же у меня? – задумалась цыганка. – Новеньких кучу только что привезли. Я уж запуталась.

– Откуда привезли, слушай?

– А я почем знаю? Из Костромы вроде, с Узбекистана, с Молдовы. Чего они там в домах инвалидов видели? А здесь – Москва, деньги знай зарабатывай. Мамке немного дай – за квартиру заплатить, одежду им купить, еду повкуснее, а остальное клади себе в карман! Худо ли?

Люба доехала до рынка, разномастными фургончиками напоминающего задворки цирка, который однажды приезжал в Любин городок. Первая же торговка, возле ящиков которой остановилась Люба, протянула ей спелый помидор.

– Что вы, зачем? – смутилась Люба.

– Бери, бери, – отвела Любину руку торговка. – Думаешь, не знаю, как у мамки-то тебе живется?

– Что вы, моя мама очень хорошая. Она меня очень любит.

– Ну-ну, рассказывай больше.

– Честное слово!

– Ладно тебе, не бойся, ничего никому не скажу.

– О чем?

– Про мамку твою.

Люба недоуменно переглянулась с коляской. Потом приблизилась к продавщице и шепотом спросила:

– Здесь туалет где-нибудь есть?

– Да зачем ты деньги будешь платить за этот туалет? Езжай вон в кусты. Там все и сделаешь забесплатно.

– Кусты? – переспросила Люба. – А деревья и клумба там есть?

– Вытоптали всю клумбу.

– За одну ночь? – удивилась Люба.

– Кто его знает? Может, и за одну.

– И где она была, клумба? – спросила Люба.

– За рынком. Вот здесь объезжай, за палаткой с рыбой дорожка есть, прямо в кусты и приведет.

– Спасибо вам огромное! Вы такая чудесная! – с жаром воскликнула Люба.

– Да ладно тебе, – смущенно махнула рукой торговка, засмеялась и до самого обеда никого не обвешивала.

Кусты за рынком действительно обнаружились. Но деревья толпились здесь совсем не так. Утром это был угол бульвара, плавно заворачивающего к эстакаде. И тюльпаны алели в сумерках именно на травяном изгибе. А здесь, за рынком, вообще ничего не алело.

«Наверное, здесь где-то еще кусты есть, другие», – упавшим голосом сказала Люба.

«Сомневаюсь», – сумрачно ответила коляска.